Твоя история (Новелла) - 4.1 Глава

Поскольку у меня не было склонности к чтению, «библиотека» ассоциировалась у меня с «школьной библиотекой», а «школьная библиотека» означала  «место укрытия». С начальной и до старшей школы библиотеки были своего рода убежищем, а также своеобразным изолятором временного содержания..

Ученики, не способные вписаться в кругу одноклассников, сперва сбегали в библиотеку. Те, кто не находили себе места в библиотеке, бежали в медпункт. А те, кому не нашлось места даже в медпункте, переходили на домашнее обучение. Изгои словно совершали путь из изолятора временного содержания в колонию общего режима, и из колонии общего режима в колонию строгого. Было как минимум несколько таких учеников, которые внезапно прератили посещать школу, но большинство не вписавшихся проходили этот путь изоляции от школьной жизни. И нога большинства из них больше уже не ступала в класс.

Большая часть «библиотечных изгоев» возвращалась в класс, спустя несколько часов. А те, кто перекочевали из библиотеки и стали «изгоями медпункта», редко выбирались оттуда. Ученики, которые оставались в библиотеке месяцами, практически переставали существовать. Это были либо представители исчезающего ныне вида истинных читателей, либо чудаки, вроде меня, кто нашел свое место в библиотеке.

В средней и старшей школе я провел большую часть своих обеденных перерывов в библиотеке. Вот только я не могу припомнить ни единого раза, чтобы я выбирал тут какую-нибудь книгу. В библиотеке я делал одно из двух: спал или готовил уроки.

Во-первых, у меня просто отсутствовал интерес к нигам, а во-вторых, и что еще более важно, я всегда хотел быть уверенным в том, что не отношусь к тем, кто пользуется библиотекой по назначению. Я не хотел, чтобы меня путали с теми, кто с поразительной дотошностью изучал книги и всем своим видом говорил: «Я здесь потому, что хочу почитать, в отличие от вас остальных , кто просто избегает классной комнаты. (Хотя думая об это сейчас, я понимаю, что и я, и они, делали практически одно и то же.)

Несмотря на то, что у меня была лишь эта причина, по которой я мог оказаться в библиотеке, в тот день я приехал в библиотеку префектуры с определенной целью. Конечно, я приехал туда не читать книги. В конечном итоге, мне наверняка пришлось бы это сделать, но сперва я хотел попробовать кое-что другое.

Я показал свою карточку на стойке регистрации и заполнил форму для получения разрешения на использование базы данных. Я мог получить доступ к базе данных медицинских новостей с библиотечных компьютеров. Поэтому я не пошел в соседнюю городскую библиотеку, а отправился в библиотеку дальней префектуры. За последние несколько лет исследования, связанные с Неовоспоминаниями,  продвигались очень быстро, поэтому я хотел получить самую последнюю информацию из технических журналов.

В последний раз, когда я приходил сюда, я изучал информацию о безопасности Забвения. Сегодня моей целью было выяснить, как внедрение Неовоспоминаний может вызвать путаницу в памяти.

Если точнее, то я хотел узнать вот что: Могут ли люди принять реальность за Неовоспоминания? Возможно ли, чтобы они приняли свое истинное детство за продукт Зеленой Юности?

Не то, чтобы я поверил той девчонке. Нет, конечно. Но в свете моей робости прошлой ночью, я не мог отрицать, что какая-то часть меня все еще хочет верить в «теорию реальности». Если я действительно верю в то, что она мошенница, то мне не стоит слишком сильно разбираться в этом.

Мне нужны четкие доказательства, которые расставят все точки над i. Мне нужны были подтверждения, что Неовоспоминания были в любом случае лишь выдумкой, и не имели никакого отношения к реальности. В противном случае, я рано или поздно попадусь на ее обман.

Нет, если кто и обманывает меня, то это я сам. Мое желание верить в то, что Тоука Нацунаги существовала, вызвало внезапную путаницу в моих воспоминаниях.

Я должен обрубить мои наивные надежды на корню.

Я ввел несколько общих формулировок в строку поиска и распечатал все, что казалось хоть немного полезным. Без всяких мыслей я пролистывал интернет в течение часа, и проглядев большинство страниц из запроса, собрал все распечатанные документы и направился в читальный зал. Полдня я провел в их изучении.

Я нашел уйму упоминаний о противоположной ситауции. Похоже, это было не слишком необычным делом, если кто-то ошибочно начинал верить в то, что события из Неовоспоминаний происходили в реальности. Говорилось, что в конце концов люди верили в то, во что хотели верить. Когда люди не могли вынести реальность,  они искажали свое сознание. Это сделать намного проще, чем изменить реальность.

С другой стороны, перелопатив гору материала, я не нашел ни единого упоминания о том, чтобы люди приняли настоящее прошлое за Неовоспоминания. Я почувствовал облегчение. Мне удалось уничтожить как минимум одно из своих сомнений еще в зародыше. Возможно, я просто неправильно задал поисковой запрос, но понял, было не похоже, что симптомы, подобные моим, проявлялись часто.

Я вздохнул и откинулся на спинку стула. Только теперь я заметил, что снаружи уже потемнело. Сейчас в библиотеке было вдвое меньше посетителей, чем утром. Я засунул документы в сумку, слегка помассировал глаза и встал.

Отойдя на пару шагов от автоматической входной двери, я внезапно уловил упоительный аромат летней ночи. Вдруг я ощутил небольшое головокружение, вероятно, от неспособности совладать с тем количеством информации, которую принесли ассоциации, связанные с этим ароматом. Летние воспоминания целых девятнадцати лет пронеслись в моей памяти от начала и до конца.

Запах летней ночи был ароматом моих воспоминаний. Такая мысль всегда возникала у меня, когда на пороге стояло лето.

Это было как раз то время дня, когда взрослые, добирающиеся домой с работы, и ученики, возвращающиеся из школы, смешивались воедино в поезде. «Час пик» мало что значит в сельских районах, но мне, находившемуся в закрытом пространстве с пассажирами, рубашки которых были пропитаны дневным потом, он испортил все настроение.

Крепко держась за поручень, я глядел в окно на проносящиеся мимо городские огни. Примерно каждые пять минут накатывала волна непреодолимой сонливости, затем отступала. Мои глаза выглядели так изнеможденно, словно я не спал всю ночь. Тем не менее, от такой усталости была польза. Сегодня вечером я, вероятно, смог бы столкнуться с мошенницей и даже остаться равнодушным.

Поезд сильно качнуло, когда он взял поворот. Мужчина средних лет, стоявший рядом со мной, потерял равновесие и врезался мне в плечо. Он посмотрел на меня обвиняющим взглядом, но после этого, его снова поглотила статья в  журнале, который я мог отнести к желтой прессе.

Я притворился, что меня толкнул пассажир с другой стороны, чтобы взглянуть на то, что он читал.

С самого начала я решил, что это будет какая-то бесполезная статья.

Выделенный заголовок сразу привлек мое внимание.

Мужчина, который принял свою жену за Заменителя

Мою сонливость тут же как рукой сняло.

Я удержался от разговора с ним, решив дождаться, когда мужчина высадится. Он вышел на станцию раньше моей. Я последовал за ним и, пройдя через турникет, окликнул его.

— Извините.

Мужчина обернулся. Спустя несколько секунд он, казалось, осознал, что я был тем пассажиром, который стоял рядом с ним в поезде.

— Что такое? — робко спросил мужчина, уже совсем не высокомерно, не то что прежде.

— Это… насчёт журнала, который вы только что читали…

Я лишь собирался спросить название журнала, но мужчина сказал: «О, что-то показалось вам интересным?», и протянул мне журнал, который держал под мышкой.

—  Я все равно собирался его выкинуть, так что можете оставить себе.

Я поблагодарил его и взял журнал. Мужчина переложил свой портфель в освободившуюся руку и грациозно удалился.

Я прошел через турникет, сел на обшарпанную скамейку на станции и открыл журнал. Статью я нашёл в два счёта. Она занимала не более половины страницы, но информация в ней была намного ценнее для меня, чем в той доброй дюжине документов, что я прочитал сегодня в библиотеке.

Речь шла о мужчине, потерявшем жену.

Она умерла у него на глазах. Это была жуткая смерть. Жалкая кончина, которая отрицала ее, как человека во всех отношениях, и не позволяла всем, кто был свидетелем этого, вспомнить, какой эта женщина была при жизни. Сразу после того, как его жена ушла из жизни, мужчина решил приобрести Забвение. Поскольку его жена тоже не хотела бы, чтобы о ней осталась такая память.

Похоже, что нельзя было извлечь одни только грустные воспоминания. Если бы он забыл лишь о ее кончине, то никак нельзя было бы избежать противоречий в памяти. Вскоре он, скорее всего, попытался бы вернуть это воспоминание. Поэтому, чтобы избавиться от этого воспоминания, ему пришлось бы забыть абсолютно все со дня их встречи и до момента, как ее смерть разлучила их.

Это он и сделал. Он применил Забвение, чтобы стереть все воспоминания, связанные с женой.

Но несмотря на то, что воспоминия пропали, чувство всеобъемлющей утраты, как будто он потерял половину своего тела, не покидало его. Тем не менее, он не испытывал никакого желания вступать в повторный брак (хотя он думал, что это будет его первый брак). Точно так же, как это глубокое чувство утраты, страх потерять партнера был глубоко запечатан в его мозгу.

Решение, которое принял этот мужчина, было использовать «Медовый месяц», то есть, получить неовоспоминания о вымышленном браке. Спустя месяц после проведения консультации в клинике, он получил » Медовый месяц», созданный на основе его потаенных желаний. Эти неовоспоминания идеально залатали дыру в его сердце. Он даже не ощущал, что эти Неовоспоминания были созданы рукой инжнера. «Это были те воспоминания, что я искал». Он полюбил эти ложные воспоминания о жене и нашел в них успокоение.

Но спустя немного времени, у него начались кошмары. Он не мог вспомнить их, когда просыпался, но одно он помнил наверняка: ему снился один и тот же кошмар снова и снова. Было похоже, что в этом сне затаилась вся злоба мира, и мужчина кричал в подушку каждую ночь с момента, как проваливался в сон и до самого пробуждения.

Два года спустя он узнал, что воспоминания, которые он считал вымышленными, были его прошлым. То, что он принял в тот день, было не Неовоспоминание «Медовый месяц», а Memento. Ему по ошибке дали не наноботов, которые внедряют Неовоспоминания, а наноботов, которые возвращают стертые воспоминания. Они перепутали его с другим клиентом, у которого было похожее имя. Женщина, которую он считал своей вымышленной супругой, была его умершей настоящей женой.

К сожалению, статья не раскрывала того, что он предпринял, вспомнив все это — решил ли он снова принять Забвение или нет.

Прочитав статью три раза, я огляделся. Поезд, который прибыл спустя десять минут, был полупустой, а пассажиры, что сидели в нем, выглядели изнеможденными. Я сел сбоку, закрыл глаза и стал приводить мысли в порядок.

У меня не было гарантий, что эта статья была  реальной историей. Возможно, это была чья-то выдумка, не имеющая под собой никакой основы.

Но мне представлялось возможным, что такая ситуация могла произойти. Восстановительная способность Memento в отношении утраченных воспоминаний не безупречна. Если же вы все еще не восстановили «память об удалении воспоминаний» и помните лишь ключевые моменты, то было бы естественным предположить, что у вас все же Неовоспоминания.

Итак, я вернулся к самому началу. Нет, наверное, все стало даже хуже. Я был очарован этой новой сказочной теорией, которая у меня собиралась. Неовоспоминания, которые я считал продуктом Зеленой Юности, на самом деле были моими настоящими воспоминаниями, которые восстановило Memento; я лишь временно утратил их из-за принятия Забвения. И те чудесные дни не были несбыточной мечтой, потому что моя подруга детства, Тоука Нацунаги, действительно существовала — увы, одна лишь возможность этого заставляла мое сердце танцевать.

* * *

То, что я не имел склонности к чтению, еще не говорило о том, чтоя не любил слушать музыку. Бессонными ночами я находил какую-то радиостанцию и слушал ее, но это все. Я никогда не тратил денег на музыку. Поэтому я понятия не имел о том, какие песни  популярны или что такое классика.

Но я смог сразу же вспомнить название этой песни.

Сегодня она снова дожидалась меня в моей комнате. Стоя на кухне и готовя ужин, она напевала себе под нос.

Это была старая песня. Песня, которую часто напевала Тоука Нацунаги. Ее отец был коллекционером пластинок, поэтому и у нее были обширные познания в музыке.

Ностальгия о прошлом спровоцировала мои Неовоспоминания.

Я ощутил запах старых книг.

— Когда я была маленькой, то совсем не понимала слов, — сказала Тоука, подняв иглу проигрывателя.

— У песни веселый мотив, поэтому я думала, что и стихи тут веселые. Как только я смогла лучше читать на английском, то прочла их, и они меня удивили. Я не могла поверить, что все это время напевала такую грустную песню.

Мы были в кабинете отца Тоуки. Мы всегда тайком прокрадывались туда, как только у нас появлялось свободное время или, когда мы уставали от уроков. Затем она бережно ставила пластинку в проигрыватель, словно это был четкий ритуал, и давала мне прослушать запись с каким-то горделивым выражением на лице.

Я не интересовался музыкой, но мне нравилось проводить время в кабинете с Тоукой. Это была очень тесная комнатка с креслом, рассчитанным на одного, поэтому мы предпочитали сидеть на полу близко друг к другу. Когда мы вступили в подростковый возраст и стали соблюдать дистанцию между нами, эти моменты были единственным исключением и позволяли нам побыть вместе. Должно быть, она тоже считала музыку второстепенной, поскольку несколько раз даже не замечала, как ставила одну и ту же пластинку два дня подряд.

Так, ее фраза: «давай послушаем пластинку» значила для меня гораздо больше, чем говорили сами слова. «Давай послушаем пластинку»- это невинная фраза, которая конденсировала в себе всю ласку и симпатию, и скрывала под собой две мысли: «Ничего, если я останусь с тобой подольше?» и «Я хочу провести время наедине с тобой».

Неизбежно, в итоге мне стало нравиться все, что было связано с кабинетом. Старые книги, грампластинки, глобусы, песочные часы, часы над камином, пресс-папье, старые фотографии, бутылки водки (Я помню даже название фирмы — Hysteria Siberiana). С этими вещами и кабинетом у меня были связаны тепло и прикосновения Тоуки.

Песню, которую она напевала, стал часто припевать и я сам. Когда мы были вместе и исчерпывали все темы для разговора, то один из нас начинал ее петь .

— И о чем были слова? — Спросил я. Меня не очень заботила песня, я просто хотел продлить наш разговор и побыть с ней в кабинете чуть дольше.

Взгляд Тоуки на несколько секунд задержался на какой-то точке пространства, словно выискивая подсказку, а затем она ответила.

— Одна девушка разражала парня, пока стремилась быть все время рядом с ним. Но как только другой забрал ее, он стал ее боготворить. Он молит ее: » Пожалуйста, вернись ко мне», » Дай мне еще один шанс». Вот такая песня.

— Как правило, ты не ценишь то, что имеешь, пока не потеряешь это.

— Это верно, — кивнула она. Затем добавила после паузы. — Поэтому тебе тоже следует быть осторожнее, Чихиро.

— Мне?

— Даже если считаешь меня надоедливой, не смей от меня отмахиваться.

— Я вовсе не считаю тебя надоедливой.

— Хмм…

Возникла какая-то странная пауза. Пока я придумывал, как перевести тему, безо всяких предупреджений Тоука привалилась ко мне.

Все еще наваливаясь на меня, она хмыкнула, словно пьяница, у которого не все дома.

— Это…уже немного раздражает, — сказал я, чтобы скрыть свое смущение.

— Не жалуйся, — упрекнула Тоука. — Иначе меня заберет другой парень.

Я покорно согласился с ней.

Пение оборвалось и одновременно с этим я вернулся к реальности.

— С возвращением, — она обернулась и произнесла — Чихиро, сегодня я очень горжусь своим блюдом. Хочу, чтобы ты попробовал  хотя бы кусочек.

Мое зрение все никак не могло сфокусироваться, поэтому ее фигура все еще была размытой.

Я услышал, как в моей голове что-то лопнуло.

— Чихиро?

Я вытянул руку и ухватил ее за хрупкое плечо.

Через мгновение я толкнул ее. Она упала спиной на пол и слегка ахнула. Я навис над ней и быстро выполнил свою задачу.

Ключ был в кармане ее шортов. Убедившись, что это ключ от моей комнаты, а не от ее, я отпустил ее.

Она села и тихим голосом произнесла: «Ты напугал меня…» Затем даже не пытаясь поправить свою одежду, она ошеломленно посмотрела на меня.

Я указал на дверь.

— Убирайся.

Она поднялась на ноги, надела ботинки и подошла к двери, положила руку на ручку, но потом повернулась ко мне.

— …Несмотря ни на что, ты не хочешь поверить мне?

«Как раз наоборот,» — подумал я.

Если бы я хоть немного ослабил свою бдительность, то доверился бы ей — и поэтому, я вынужден был вести себя так холодно.

Поскольку я не собирался ей отвечать, она грустно улыбнулась, затем повернулась ко мне спиной, собираясь покинуть комнату.

— Подожди.

Когда она повернулась ко мне лицом, я схватил тарелку с ее стряпней. Это было рагу из красочных летних овощей, приготовленных так аккуратно, что это даже действовало на нервы.

— А… — раздался ее тихий голос.

Я наклонил тарелку и приготовленная ею домашняя еда полетела в мусорный бак.

Я протянул пустую тарелку и сказал:

— Забери это.

Она уставилась на мусорное ведро, не поведя бровью. Затем безмолвно взяла тарелку и вышла из комнаты, тихо закрыв дверь.

«Моя первая победа» — подумал я. Я избавился от ее очарования и доказал, что уже подавил иллюзии о Тоуке Нацунаги.

Но несмотря на то, что я наконец нанес ответный удар, я не чувствовал себя удовлетворенным. На самом деле, чем больше проходило времени, тем сильнее я падал духом. Я вытащил джин из холодильника, наполнил стакан и сделал два глотка. Я лег на ковер, уставился в потолок и стал дожидаться, пока алкоголь смоет мое несчастье.

Распутывая клубок запутанных мыслей, я внезапно подумал кое о чем, затем быстро поднялся и включил ноутбук на столе.

* * *

Почему я упустил из виду такую важную вещь?

Я должно быть совсем выжил из ума со своим уединенным образом жизни, но ведь есть такая вещь, как социальная сеть. Она позволяет найти кого угодно по имени и префектуре, даже если у вас нет номера телефона или адреса электронной почты.

Если воспользоваться ей, то должно быть, можно легко связатсья с одноклассником из средней школы. Я мог бы не только поговорить с ними про то время, но и попросить посмотреть их ежегодник. Я занервничал, подумав о том, что мне придется обратиться к одноклассникам, с которыми я почти никогда не общался. Но если это даст мне доказательства того, что Тоука Нацунаги не существовала, я не могу этого не сделать.

Я создал учетную запись в крупной социальной сети и стал искать свою альма-матер. После сужения критериев поиска стали появляться знакомые имена.

Невольно меня накрыло ощущение удушья. Словно вдруг воздух, который был в моем классе в средней школе стал просачиватсья в мою комнату через экран. Но это была всего лишь мгновенная иллюзия, поэтому бурное чувство быстро утихло. Я уже не школьник и мне больше никогда не придется иметь дело с этими людьми — за исключением того, с кем я сейчас собирался связаться.

Я нашел восемь одноклассников. Шесть из них были девушками, двое парнями. Я просматривал их новостные ленты одну за другой. Заглядывал в их жизни. Я знал, что у меня для этого не было никаких оснований, но ничего не мог с этим поделать.

Это были очерь разные жизни. Кто-то учился за границей. Кто-то устроился в компанию и усердно трудился. Кто-то поступил в знаменитый колледж и получил стипендию. Кто-то работал в некоммерческой организации для поддержки сирот. Кто-то в студенческие годы женился на однокласснице.

Там было множество разнообразных фото. Фото большущей группы друзей, устроивших барбекю. Фото влюбленных, присевших рядом в нарядных юката. Фотография членов спортивного клуба, играющих на пляже. Фото кого-то с новорожденным младенцем на руках. Было также и групповое фото со встречи выпускников, на которую я не ходил.

Еще раз я ощутил, как меня пронзила пустота моей жизни. Но никакой зависти я не испытывал. У человека, ползающего по земле, нет причин беспокоиться о том, что делают люди над облаками. Когда вещи совсем несоизмеримы, вы даже теряете желание сравнивать.

Я зашел на страницу последнего одноклассника. Среди изысканных цветов, возвышающихся над скалами, затерялся один цветок подорожника. Фото, которые она загрузила, были очень жалкие, на них не было ни единого человека. Обновления ее статуса были тоже ужасно равнодушные. В них так и сквозило: » Я сделала этот аккаунт потому, что все так делают, но мне нечего тут написать». Прокрутив назад несколько ее постов, выяснилось, что она живет в соседнем городе неподалеку.

Я проверил имя владелицы аккаунта еще раз. Нозоми Киримото. Ааа… Та самая Нозоми Киримото, понял я. Я не мог вспомнить ее лицо или голос, но я помнил ее имя более отчетливо, чем имена остальных одноклассников. Потому, что мы были в одном классе три года подряд. Но это была не единственная причина. Нозоми Киримото была одна из немногих людей, с которыми я когда-либо встречался и ощущал некое родство.

Она была постоянным обитателем библиотеки, не «библиотечным изгоем» и самозванцем, как я, а истинным читателем. С весны первого года и до зимы третьего года она все время была в библиотеке. Она читала жадно и с такой скоростью, что, наверное, прочитала там каждую книжку. Обеденного перерыва ей было мало, поэтому она находила время и заходила туда между уроками и после занятий, чтобы почитать что-нибудь.

Я запомнил ее из-за сверх-сильных линз ее очков, которые, казалось, деформировали очертания ее головы, и за старомодный узелок на макушке, в который она собирала волосы. Ее лицо было серьезным, но школьная успеваемость была ничем не примечательна. На первый взгляд можно было подумать, что она была невероятно серьезной старостой класса, но она была слишком нелюдима, чтобы претендовать на такую должность. Она всегда была одна. Ее взгляд всегда был устремлен в пол, а сама она предпочитала ходить в тени и в отдаленных углах.

Три или четыре раза за тра года средней школы нас ставили в пару на занятиях или где-то еще. На уроке музыки, рисования и каком-то школьном мероприятии, по-моему. Нас объединил процесс изоляции от общества, как собратьев по несчастью. Тогда я и узнал, что с виду всегда застенчивая девочка может говорить также много, как и обычный человек, стоит ей только начать.

Нет, в этом не было ничего «нормального». Нозоми Киримото могла говорить на японском свободнее любого ребенка ее вораста. Настолько привыкнув плавать в море книгопечатного слова, она понимале кое-что о том, как эффективнее излагать мысли. Она была переполнена этой способностью, и когда выпадал редкий случай разговора, она с радостью оттачивала свое мастерство. Но спустя какое-то время она погружалась в пучину самоотвращения и выходила на более глубокий уровень молчаливости.

Вот такой была Нозоми Киримото. Не способная привыкнуть к устоям этого мира, она пыталась избрать свой путь и стала еще более оторванной от него. Этот нескладный образ жизни оказался единственным, с которым она смогла справиться.

Это должна быть она, решил я.

Сначала я решил отправить безобидное сообщение, не затрагивая главную тему. Если я, внезапно возникший одноклассник, с которым она едва общалась, вдруг попрошу посмотреть ежегодник, то для меня все кончится тем, что она примет меня за трейдера, вылавливающего личную информацию.

Письмо, на написание которого я потратил двадцать минут, было безумно странным. По правде говоря, оно выглядело так, словно было спам-рассылкой, которую писал иностранец едва знакомый с языком. Ну, я впервые отправляю знакомому личное сообщение, так что ничего удивительного. По правде говоря, я в некотором роде иностранец. Куда бы я ни пошел, с кем бы я ни был.

Я был недоволен сообщением, но знал, что моя решимость угасла бы с течением времени, поэтому я просто отправил его без каких-либо изменений, прежде чем успел передумать. Затем я закрыл ноутбук и лег на пол.

Я проснулся той же ночью от одного из моих постоянных кошмаров. Затем я выбрался из кровати, пошел на кухню, налил себе воды и выпил три стакана залпом. Я всегда так делал, когда у меня были кошмары. Можно сказать, что холодная вода возвращала ощущение реальности моему телу, не оставляя места ночным кошмарам и прогоняя их куда-то прочь. И спустя несколько минут я мог забыть, что за сон у меня был вообще. А в те времена, когда страх долго не отступал, я выпивал немного джина. Это вообще заставляло меня забыть обо всем. У чистых жидкостей есть такая сила. А жидкость, которая названа Забвением, казалась мне самой чистой и прекрасной.

Спустя целый день я так и не получил ответа от Нозоми Киримото. Решила ли она, что я был консультантом или трейдером, или же она узнала, что я был ее одноклассником и решила проигнорировать меня? Если первый вариант, то у меня еще оставалась надежда, но я ни в чем не мог быть уверен, пока не было никакого ответа. Может быть, она просто не часто проверяет свою страницу.

Я задавался вопросом, стоило ли мне отправить еще одно сообщение. Сейчас я отставил в сторону всё ради разоблачения истинной личности Тоуки Нацунаги. Поэтому все методы были хороши. К тому же, Нозоми Киримото не имела для меня никакой важности. Даже если бы мне пришлось пройти через унижение и пасть низ, чтобы прибегнуть к ее помощи, то это нисколько бы меня не волновало.

Проблема заключалась о том, что я не знал, что написать во втором сообщении. Какие слова мне использовать, чтобы заставить ее поверить мне? Мог ли я ее как-то заинтересовать? Словно мальчишка, сочинявший свое первое в жизни любовное послание, я переписывал текст снова и снова. КВ тот момент, когда я уже перестал понимать то, что писал, ко мне внезапно пришла наихудшая идея.

И я последовал этой идее. Не стану вдаваться в детали, просто скажу, что я подумал о мошеннице из истории Эмори.

Это был полный успех. Всего час спустя, я получил ответ от Нозоми Киримото. Мое сердце не болело от того, что я давил на ее совесть, но у меня было довольно странное чувство, когда я сам стал мошенником, чтобы разоблачить мошенницу. Мы договорились встретиться на следующий день в полдень на станции, на этом я завершил наш разговор.

Я посмотрел на часы, на них было 21:00. Последние несколько дней примерно в это время в моей комнате обычно появлялась девушка, называвшая себя Тоукой Нацунаги. Я неосознанно взглянул на стену, с которой граничили ее и моя комнаты, а затем на дверь. Но почему-то сегодня эта дверь так и не открылась.

В конце концов, она ничего не предприняла. Возможно, она поняла, что я не тот, кто стал бы плясать под ее дудку, и теперь перерабатывала свою стратегию. Возможно, она притворилась, что ее обидело то, что я сделал с ее стряпней, и хотела посмотреть на мою реакцию. Или, может быть, это было частью ее плана — ничего не делать сегодня. Если это так, то, к сожалению, ее план преуспел. Я прислушивался к звукам из соседней комнаты всю ночь, гадая о том, по каким причинам она решила не приходить.К тому времени, когда сон наконец пришел, слабый солнечный свет уже проникал сквозь занавески.