Ты мог бы не дразнить меня? (Новелла) - 11 Глава

«Ого, грызня в команде Маркуса?»

«Что случилось, заика?» — Макгрэйди наклонил голову, бросая провоцирующий взгляд на Хантера.

Внезапно Хантер шагнул вперёд, одновременно замахиваясь кулаком, чтобы ударить мужчину в лицо.

«Ох…» — в толпе раздались восклицания.

Маркус хотел было удержать Хантера, но тот двигался слишком быстро.

Прямо сейчас Хантер хотел только одного — врезать Макгрэйди, но какая-то сила окружила его талию и потянула назад.

Он отшатнулся назад и спиной натолкнулся на кого-то.

Хантер хотел тут же вырваться из хватки чужих рук… Вот только сила этого объятия была слишком велика, и человек держал так крепко, что парень не мог даже шелохнуться.

Физическая сила гонщиков настолько высока, что немногие из присутствующих смогли бы удержать Хантера, совершенно обездвижив его.

Однако Хантер отчаянно рвался в бой. Он скрежетал зубами от пылающей в нём ненависти к самому себе.

Раньше как бы сильно Макгрэйди ни оскорблял его, он мог оставаться равнодушным к его словам, но чем крепче становились объятья позади него, тем больший стыд он испытывал.

Как будто он просто был слабаком, который мог только зависеть от сильного.

Но это не так, это никогда не было так.

Я никогда не думал о том, чтобы использовать силу Уинстона.

Несмотря на то, что в Формуле-1 они были гонщиками с разным статусом, Хантер всегда думал, что его собственные мысли не были подвержены влиянию Уинстона и что они всё же дружили на равных.

Но, когда Макгрэйди произнёс эти слова перед таким количеством людей, бросая их прямо в лицо Уинстону, всё изменилось.

«Ты… ты…» — голосовые связки Хантера были готовы лопнуть от напряжения, но он вообще не был способен говорить.

Мне будет достаточно даже одной фразы, если я смогу выругаться на него вслух!

Тёплое прикосновение прижалось к щеке Хантера, и дыхание Уинстона коснулось его уха, как будто желая проникнуть в его голову и вплестись в мысли юноши.

«Хватит нервничать, Хантер… Я здесь, расслабься».

Этот уговаривающий голос прозвучал очень мягко, словно этот человек был готов отбросить своё положение и проигнорировать внимание окружающих, лишь бы только Хантер прислушался к нему.

«Оставь всё это мне, положись на меня…»

Скула Уинстона мягко прижалась к щеке Хантера, и его дыхание коснулось уголка губ парнишки.

«Что, даже Ванн Уинстон не может спасти тебя, заика?» — усмехнулся Макгрэйди.

В следующую секунду Хантеру показалось, что его тело пронзили и пригвоздили к мраморной стене позади, и в этой иллюзии его горло было сдавлено.

Внезапно раздался ледяной голос: «Если ты скажешь ещё хоть слово, я засуну твою голову в унитаз».

Скула Уинстона всё также была прижата к лицу Хантера, но его поднятый прямой взгляд горел желанием убивать.

Вестибюль отеля погрузился в гробовую тишину.

Несколько репортёров застыли на месте с рабочими пропусками в руках.

Маркус тоже был ошеломлён.

Глаза Макгрэйди распахнулись, и ему сперва даже показалось, что он ослышался.

Никто никогда раньше не слышал, чтобы Ванн Уинстон ругался, хотя, конечно, это даже нельзя было считать ругательством.

Обычно он был сдержанным и серьёзным, а его слова всегда звучали уважительно. Даже когда в самом начале своей карьеры Уинстон столкнулся с огромной волной критики, его отношение к нападкам всегда было равнодушным, словно он всегда был выше того, чтобы использовать слова для ответного удара.

Хантер, который всё ещё был вне себя от гнева, никак не отреагировал на угрозу Уинстона. Он изо всех сил пытаться освободиться из оков рук Уинстона, вырываясь и даже пытаясь пнуть его ногой, и чем дальше, тем сильнее его глаза наполнялись печалью.

Я и сам знаю, что бесполезен.

Чувство бессилия и потери контроля, которое он испытывал много лет назад, вернулось и снова нахлынуло на него, расстраивая парня до слёз.

«Ты… Ты… Ты…»

Что ещё ты, чёрт возьми, можешь сделать, кроме как плеваться дерьмом*! (* говорить гадости)

И всё же Хантер не мог вымолвить ни слова, поскольку все мышцы его тела сжались от нервного перенапряжения.

Уинстон обнимал Хантера одной рукой, а другой он обхватил его голову и прижал к себе.

«Что ещё ты, чёрт возьми, можешь сделать, кроме как плеваться дерьмом?» — говоря эти слова, Уинстон поднял подбородок с выражением абсолютного презрения.

Присутствовавшие в этот момент в холле отеля представители СМИ были в очередной раз шокированы, даже Дональд из команды Sauber, не удержавшись, присвистнул.

«Ты можешь продолжать терять контроль. Я буду целовать тебя прямо здесь, на глазах у всех, до тех пор, пока ты не сможешь связно сказать мне полную фразу».

Эти слова, произнесённые Уинстоном на ухо Хантера, были сказаны не тем мягким и умиротворяющим тоном, каким они звучали раньше. Теперь они были полны абсолютной подавляющей силы, заставляющей все мысли в его голове перемешиваться и быть не в силах вернуться на их прежнее место.

От этого сердцебиение Хантера начало успокаиваться. Парнишка глубоко вздохнул и повернул голову, чтобы встретить холодное выражение лица Уинстона.

Я смогу держать себя в руках.

Контролируй себя, Хантер.

Но мне всё равно хочется выпустить пар и обругать его!

«Осторожней!…» — Хантер открыл рот, но не смог продолжить, и Уинстон закончил за него это предложение.

«…Или я оторву твою птичку и засуну её тебе в глотку». (* птичка = член)

Выражения лиц всех, кто знал Уинстона, были близки к взрыву эмоций, а мыслительный процесс Хантера в этот момент остановился. Он повернулся, чтобы бросить изумлённый взгляд на этого парня.

Причина, по которой он был шокирован, была не такой, как у всех остальных.

Несмотря на то, что я ”заезженная пластинка” и не могу связно сказать ни одного предложения, чтобы дать волю чувствам, Уинстон всё же сумел сказать всё за меня.

Конечно, самые “грязные” ругательства были им опущены.

«Эти три предложения — это то, что Хантер хотел тебе сказать».

Уинстон отпустил застывшего Хантера, сунул руки в карманы и подошёл к Макгрэйди.

Его взгляд был подобен водопаду, низвергающемуся с высоты десяти тысяч метров, и его накопленной кинетической энергии было достаточно, чтобы пробить планету насквозь.

В этой атмосфере Макгрэйди почувствовал, что он уже раздавлен.

«А теперь вот что я хочу тебе сказать: молись, чтобы твоя лодыжка никогда не восстановилась. В противном случае я лично выпровожу тебя с трассы».

Это не было пустой угрозой: Уинстон был достаточно силён, чтобы действительно сделать это.

Договорив, мужчина повернулся и направился к выходу из отеля.

Поравнявшись с ошеломлённым Хантером, он слегка склонил голову и поднял руку. Скользнув костяшкой согнутого пальца по ресницам левого глаза, Уинстон вытер слёзы с его уголка.

Его только что успокоившееся сердцебиение внезапно снова ускорилось, и Хантер сделал шаг назад.

«О чём ты думаешь? Неужели ты действительно ждал, что я поцелую тебя на глазах у стольких людей?» — Уинстон внимательно посмотрел Хантеру в глаза.

Даже если больше никто этого не заметил, Хантер мог увидеть в глубине глаз этого парня намёк на улыбку, похожую на лопнувший под солнечным светом зелёный бобовый стручок.

Она была абсолютно чистой и, казалось, была предназначена только для него одного.

Хантер слегка приоткрыл рот, и, хотя его язык и голосовые связки больше не были напряжены, он всё ещё не мог произнести ни слова.

Уинстон приблизился к его уху и прошептал: «Я жду тебя на следующем повороте».

Закончив говорить, он вышел через вращающиеся двери отеля под пристальными взглядами всех присутствующих.

Через две секунды вестибюль отеля начал закипать.

«Боже мой! Это действительно был Уинстон только что? Кажется, сейчас он сказал больше слов, чем за все интервью СМИ в течение сезона!»

«Он что, провоцирует Макгрэйди из команды Маркуса? Разве ты не слышал, что он сказал? Боже…»

Некогда кипящая ярость Хантера полностью остыла.

Неужели Уинстон заступился за меня?

Он держал меня так крепко, словно хотел защитить и успокоить.

Уинстон знал, что я не могу говорить, когда взволнован, поэтому он произнёс за меня все слова, которые сам никогда не сказал бы… Но откуда он знал, что я хочу сказать?

Как будто он проник в мой мозг!

Неужели крайне сдержанному имиджу Уинстона теперь пришёл конец?

Хантер нервно заозирался вокруг в страхе, что кто-то мог сфотографировать произошедшее минуту назад или записать на видео слова Уинстона.

«Ах! Я был так удивлён, что совершенно забыл его сфотографировать!»

«Но… тебе не кажется, что он слишком подавляющий? Как будто… как будто он король!»

«Мы чувствуем это каждый раз, когда он даёт своё интервью журналистам!»

«Подождите, он упомянул, что первые три предложения были сказаны от имени Хантера! Это же Эван Хантер из команды Маркуса!»

Маркус вдруг заметил, что внимание прессы вот-вот переключится на него, и сразу же потащил Хантера в сторону выхода.

«Шевелись! Уходим прямо сейчас!»

Маркус вытащил Хантера из отеля и затолкал в машину. К тому времени, как парень окончательно пришёл в себя, они уже прибыли на трассу.

Вся команда находилась в напряжённом состоянии, и механик заканчивал последние настройки болида.

Когда взбудораженные мысли Хантера наконец улеглись, ревущий звук мотора пробудил его сознание.

В его голове безостановочно вертелась лишь одна фраза, сказанная Уинстоном: «Я жду тебя на следующем повороте», и каждое её повторение сильно било его прямо в сердце.

Уинстон никого не ждёт и будет идти лишь быстрее и дальше.

Но он сказал мне это… А значит, он думает, что я смогу превзойти себя и догнать его…

Заезд вот-вот должен был начаться, у Хантера не было свободного времени, чтобы представить себе и понять мысли Уинстона в тот момент.

Надев свою огнеупорную маску, Хантер закрыл глаза и громко рассмеялся.

«Эй!… Что случилось?» — механик с беспокойством посмотрел на Хантера. Почему этот парень сегодня какой-то странный?

«Да ничего особенного… Просто есть один парень, который слепо в меня верит?»

«Тогда воспользуйся этой гонкой и докажи, что его вера не была слепа», — механик похлопал Хантера по плечу.

«Хорошо…»

Я также хочу узнать, как далеко я смогу продвинуться со всплеском кинетической энергии, когда натянутая пружина будет отпущена.

Все гонщики встали на свои места.

“Большая белая акула» Чарльз из команды Mercedes стартовал с поул-позиции в этом матче.

За ним следовал Ирвинг из команды Red Bull.

На третьей позиции оказался Уинстон из Ferrari.

Соперничество между тремя лучшими позициями было самой большой интригой этого заезда.

«Большая белая акула» Чарльз лидировал на соревновнованиях уже два года подряд. Ирвинг из команды Red Bull также был опытным ветераном, который, как утверждалось, собирался официально уйти в отставку после завершения этого сезона. Но кроме Ирвинга был ещё один гонщик, который мог сильно повлиять на чемпионство “Большой белой акулы”, — это Ванн Уинстон, которому было всего 22 года.

Это был уже его четвёртый сезон в Формуле-1. Он постоянно находился в первых трёх позициях в таблице лидеров, и в прошлом году он проиграл Чарльзу всего на два очка.

В этом году многие СМИ предсказывали, что этот сезон станет прорывным для Уинстона.

Гонка вот-вот должна была начаться, и Хантер устремил свой взгляд вперёд.

Я знаю, что всё ещё далёк от поворота, о котором говорил Уинстон, но сегодня… я должен приблизиться к нему!

Пять стартовых огней погасли, ревущий звук двигателей разорвал небеса, заставляя толпу прийти в неистовство.

Хантер ринулся вперёд. Он знал, что в этот момент множество болидов позади набирают обороты, чтобы превзойти его.

Время солёного яица:

Хантер: Вау, Мэдди действительно был потрясён, когда ты сделал это от моего имени! Я просто хочу пробежаться по кругу!

Уинстон: Если уже это заставляет тебя пробежаться по кругу, то сколько недель ты будешь бежать вокруг Земли, когда я сделаю кое-какие действительно шокирующие вещи?

Хантер: Что ещё ты можешь сделать?

Уинстон: Обниму тебя, поцелую и заставляю признаться, что ты любишь меня, прямо перед прессой.

Хантер: ……