Ты мог бы не дразнить меня? (Новелла) - 5 Глава
«Я… Я могу вернуться сам…»
Убрав свой телефон, Уинстон только собрался что-то сказать, но тут прибыли сотрудники страховой компании.
Хантер закончил оформление документов и выдохнул, глядя на то, как его машину забрал эвакуатор. Оглянувшись, он обнаружил, что Ванн Уинстон всё ещё ждал его.
В тусклом свете уличного фонаря его фигура казалась очень красивой и одинокой.
«Поехали», — он открыл дверь машины для парнишки, который на мгновение замер, щипая себя за ухо.
Ладно, пускай этот гений подбросит неудачника домой на своей шикарной машине.
Почувствовав ночной ветерок на лице, Хантер прикрыл глаза. На самом деле ему было очень интересно то, как Уинстон ведёт машину, как он выжимает сцепление и как поворачивает руль.
Его стиль вождения был очень плавным, и каждая остановка и поворот машины были очень комфортными для пассажира.
Из-за этого ощущения комфорта Хантер почувствовал какие-то необъяснимые эмоции.
«Твоя манера езды… действительно не похожа на то, как водит гонщик».
Уинстон повернулся, чтобы посмотреть на него, и уголки его губ изогнулись в улыбке: «Хочешь попробовать?»
Это было впервые, когда Хантер увидел такую очевидную улыбку на лице этого мужчины. Он почувствовал, как будто палец прошёлся по его телу в спиральном движении, отчего его сердце и разум были втянуты в бурный водоворот, но уже через мгновение Уинстон спокойно отвернулся.
Фу-х-х, теперь понятно, почему Уинстон никогда не улыбается на камеру. Эта улыбка не только привлекла бы к себе внимание всех без исключения, но и свела бы их с ума.
«Мы же в городе, здесь нельзя гонять на Ferrari…» — пожал плечами Хантер.
«Тогда поехали туда, где можно».
Уинстон повернул руль и направился в сторону пригорода.
«Эй! Куда мы едем?»
«Ты боишься меня?» — мужчина холодно посмотрел на него.
«Почему я должен бояться?»
«Ну, вдруг я отвезу тебя куда-нибудь и запру в маленькой тёмной комнате. Там ты не будешь видеть ничего и никого, кроме меня, и мы будем вместе до конца наших дней».
Его голос был таким же холодным, как и всегда, но под этим льдом, казалось, что-то неистово пылало.
На лице этого мужчины не было ни единого намёка на эмоции: та лёгкая улыбка казалась всего лишь мимолётной иллюзией, которую сменили жестокость и безразличие.
Хантер нервно сглотнул и инстинктивно потянулся проверить, была ли заперта дверь машины.
«Она закрыта. Ты, конечно, можешь попробовать выпрыгнуть, но на такой скорости у тебя шансов выжить не больше, чем при падении с десятого этажа здания», — спокойно заявил Уинстон.
Огней вдоль дороги становилось всё меньше и меньше, как и встречных машин на пути.
Мужчина за рулём выглядел так, будто собирался совершить преднамеренное убийство, а Хантер был его жертвой.
Хантер знал, что это невозможно… Но что, если Уинстон действительно серийный убийца?
Пару дней назад я вроде бы видел новости о смерти подростка, которого нашли в пригороде, лежащим на обочине дороги с множественными переломами…
«Ты хочешь, чтобы я был нежным или жёстким?» — голос Уинстона был очень мягким, словно он разговаривал со своим возлюбленным.
Но для Хантера это прозвучало, как предзнаменование смерти. Очень опасно.
Юноша открыл рот, чувствуя, как по его спине пробежала волна холода, которая сковала его язык, лишая дара речи.
«Почему ты мне не отвечаешь? Дорогой, ты не этого ожидал?»
Автомобиль продолжал набирать скорость, дорога была пустой, и инстинкт самосохранения Хантера бил тревогу громче, чем когда-либо.
В настоящее время он всерьёз прикидывал свои шансы на побег.
Например, я могу попробовать оглушить Уинстона и перехватить управление, а потом вышвырнуть его из машины и отправиться домой!
Не глупи! Ты же знаешь, что, когда гонщик входит в поворот, сила тяжести плюс средний вес шлема оказывают давление на шею примерно в 24 кг. Шея этого парня очень мощная! Как ты вообще сможешь вырубить его с такого маленького расстояния?
«Почему ты молчишь?» — голос Уинстона был ещё мягче, чем раньше.
«Я… я…» — Хантер изо всех сил пытался заговорить. Он бы очень хотел сказать что-то, что успокоило бы этого элегантно одетого психопата, но не мог не заикаться.
Вот дерьмо! Ну почему обычно всё хорошо, но в такой критический момент я не могу сказать ни слова?!
«Какие наручники тебе нравятся?»
«……»
Наручники? Что, блядь, за наручники?!
«Что насчёт хлыста? Ты предпочитаешь толстые или более тонкие?»
Бесстрастный голос Уинстона, задающий эти вопросы, был похож на невидимую руку, что схватила сердце Хантера, заставляя его утонуть в потоке хлынувшей крови.
Вырубить его, я должен вырубить его!
«Если ты не скажешь, то я не буду знать, как тебя побаловать», — Уинстон широко улыбнулся, но Хантер лишь почувствовал, что его голова вот-вот взорвётся.
Мне не нужно, чтобы ты меня баловал!
Какого чёрта ты вдруг сошёл с ума?
«Почему ты со мной не разговариваешь?»
«Я … думаю, что… твоя шутка… совсем не смешная», — Хантер почти исчерпал все свои силы, стараясь говорить гладко.
Не заикайся, Хантер! Ты не можешь дать ему понять, что заикаешься, когда нервничаешь!
«Ты что, действительно испугался?»
Машина остановилась, Уинстон опёрся на руль и повернулся, чтобы посмотреть на Хантера.
Жажда крови и жестокая улыбка на его лице исчезли, оставляя лишь отчётливый прищур глаз.
В этот момент Хантер на 100% уверился, что Уинстон просто играл с ним.
«Конечно, нет. Просто это было действительно чересчур».
Теперь, когда Хантер успокоился и его язык расслабился, его речь стала более естественной.
«Ты был напуган», — возразил Уинстон.
Он не делал акцент на этих словах, но они всё равно заставляли почувствовать, что он констатировал объективный факт.
«Я не был».
Хантер пристально посмотрел на мужчину за рулём с самым честным выражением лица.
Если этот ублюдок осмелится спросить меня, заикался ли я сейчас, я буду бить его до тех пор, пока не вытряхну из него все воспоминания об этом!
«Ты смотрел «Убийственную скорость»?»- спросил Уинстон. (*это вымышленный фильм)
«Что?»
«Фильм».
«А?»
«Мы здесь».
«Где «здесь»?»
«В месте, где можно погонять».
Хантер обнаружил, что не поспевает за мыслительным процессом Уинстона.
Неужели именно скорость его мышления и реакции позволили ему добиться таких поразительных результатов в Гран-при?
Хантер проследил за взглядом мужчины и обнаружил, что они действительно приехали к воротам, за которыми виднелась гоночная трасса.
«Это тренировочный трек Ferrari в пригороде Нью-Йорка».
Бля… Большие команды такие крутые!
Уинстон воспользовался электронной картой, чтобы открыть ворота, и они заехали внутрь.
«Эй, это нормально?» — немного забеспокоился Хантер.
Ванн Уинстон — член команды Ferrari, но я-то нет!
«Тут только мы вдвоём, или ты боишься, что я что-нибудь с тобой сделаю?»
Он снова начинает, снова!
Такие безвкусные шутки совершенно не вяжутся с его образом перед СМИ и даже с его поведением на трассе Формулы-1!
«Ты действительно Ванн Уинстон?» — спросил Хантер, наклонив голову.
«Это я».
«Тогда ты знаешь, что если бы я записал на диктофон всё, что ты сказал…»
«Если тебе нужен диктофон, я могу принести его в следующий раз».
«Я думаю, тебе лучше оставаться мужчиной, который никогда не улыбается и молчит, словно скульптура».
«Хорошо, в следующий раз», — Уинстон подъехал к точке старта, отмеченной на гоночной трассе.
«Эй, ты действительно хочешь здесь погонять?»
«Тебе не интересно, до какой скорости разгонится Ferrari, прежде чем взорваться?»
Хантер схватился за голову и воскликнул: «Ты знаешь, что сейчас твой образ полностью разрушен?»
«Это — настоящий я».
«Хорошо… Если ты готов взорвать свой Ferrari, я не против…»
Как только он произнёс эти слова, Уинстон мгновенно переключил передачу, двигатель громко взревел, и гоночная машина отчаянно рванулась с места.
Затылок Хантера почти стукнулся о подголовник.
Одна гонка Формулы-1 эквивалентна поездке на американских горках, усиленной в пятьдесят раз.
В принципе, Хантер не особо испугался, однако из-за дикого ускорения лицо Хантера почти прижалось к окну в тот момент, когда Уинстон вошёл в поворот. После резкой смены направления парнишка не мог не наклониться в сторону водителя, и его голова прижалась к плечу мужчины.
Они словно вошли в туннель путешествия во времени.
И тут Хантер внезапно осознал, что трасса вообще не была освещена и Уинстон просто полагался на свет фар и скорость своей реакции.
Из-за того, что Хантер сейчас был без гоночного шлема и огнеупорной защиты, ветер с силой хлестал его по лицу, затрудняя дыхание.
Такая манера вождения нацелена не на испытание пределов этой машины, а на самоуничтожение!
Кинув взгляд на приборную панель, Хантер почувствовал, как его сердце чуть не выскочило из груди, потому что их скорость уже превысила максимальную заявленную скорость этого спорткара.
После трёх кругов Уинстон, наконец, сбросил скорость, а, когда Ferrari остановился, Хантер всё ещё неподвижно сидел в оцепенении.
«О чём ты думаешь?» — инициатор этого безумства был очень спокоен.Хантер ничего не ответил.
Он действительно думал, что в итоге эта машина вылетит с трассы, врежется в защитный барьер и он будет раздавлен сработавшими подушками безопасности.
«Не волнуйся, скорость спорткара не может превзойти скорость болида F1», — Уинстон расстегнул ремень безопасности, слегка откинул спинку сиденья и всем телом повернулся к юноше.
В этот момент Хантер наконец понял, что то чувство комфорта от плавной езды Уинстона по городу называется «безопасностью».
А чувство безудержной погони за скоростью на темной гоночной трассе называется «безумием».
Он не мог понять, как в одном человеке могли сочетаться оба этих качества.
Волосы Уинстона были взлохмачены ветром, воротник рубашки давно расстёгнут, и развязавшийся галстук-бабочка лениво висел в обнажённом вырезе.
Необузданный… Это было единственное прилагательное, которое пришло юноше в голову в этот момент.
«Сделай глубокий вдох и подумай о том, как твой контроль за собственным разумом достигает кончика твоего языка. А теперь скажи мне, ты боишься?»
Голос Уинстона был тёплым и нежным.
«Я не боюсь».
По его голосу мужчина понял, что Хантер уже пришёл в себя.
«Тогда о чём ты сейчас думаешь?»
«…Моя причёска… Она совсем растрепалась?»
Подбородок Уинстона слегка приподнялся, и Хантер в который раз за этот вечер увидел улыбку этого человека.
Его пальцы пробежались по голове Хантера, аккуратно приглаживая волосы юноши.
«Теперь всё в порядке».
То странное чувство близости, которое впервые возникло между ними на банкете, необъяснимо вернулось.
Хантер чувствовал, что они, должно быть, были знакомы с Уинстоном когда-то очень давно, но, как бы он ни старался, он никак не мог вспомнить этого.
«Эй, сволочь. Ты даже свет на трассе не включил! Что, если бы мы вылетели?!»
«Я проезжал по этой трассе бесчисленное количество раз».
Он подразумевал, что не разобьётся, даже если закроет глаза.
«…Хорошо».
«Тоже самое и с трассой Формулы-1».
«Что?»
«Ты слишком напряжён на гоночной трассе».
{Время соленого яйца}
Хантер: Может ли один человек быть одновременно и нежным, и жёстким по отношению к другому?
Уинстон: Конечно, он может нежно поцеловать и жёстко оттрахать.