Ты светишься в лунной ночи (Новелла) - 1 Глава

По обеим сторонам дороги на холм расцвела сакура. Когда я таки взобрался на холм, моему взгляду предстала совершенно новая больница. Это было сравнительно новое и чистое здание, и казалось, будто бы и людей в нем нет. Несмотря на то, что здание было больницей, оно было похоже на офисное здание. От этого мне стало немного легче. Я проинформировал человека на стойке регистрации о цели визита, и мне быстро рассказали в какую палату пройти.

Размышляя о том, что скоро я встречу совершенно незнакомого человека, я очень нервничал. Не говоря уже о том, что этот человек был девочкой, госпитализированной из-за болезни.

Я немного волновался, ожидая лифта в больнице.

— Я слышал, что она настоящая красавица.

Некто говорил мне это.

Очевидно, ее звали Ватарасе Мамизу.

Во время классного часа моего первого года в старшей школе, Йоши-сэнсэй, наша классная учительница, говорила спокойным голосом.

— Ватарасе Мамизу-сан была госпитализирована со времен средней школы из-за серьезной болезни. Я надеюсь, что она вернётся как можно скорее и будет наслаждаться ее школьной жизнью со всеми.

В классе было одно свободное место. Наша школа была частной, с объединенной средней и высшей школой, поэтому учащиеся, посещавшие её, особо не поменялись со средней. Тем не менее, казалось, что почти никто не знал Ватарасе Мамизу.

— Я слышал, что это болезнь люминесценции.

— Тогда она, вероятно, не сможет прийти в школу, да.

— Кто она?

— Видимо, она не училась в школе с мая на нашем первом году средней школы.

— Я ее совсем не помню.

— У кого-нибудь есть её фотография на телефоне?

Люди в классе начали понемногу сплетничать, но о ней не было никакой важной информации, поэтому это быстро прекратилось.

Если это была болезнь люминесценции, то ей было бы трудно вернуться в школу. Известно, что это неизлечимая болезнь.

Её причина неизвестна. Методы лечения даже не установлены.

Полное восстановление невозможно. Вот почему большинство людей с подобным диагнозом проводят всю свою жизнь в больнице. Болезнь прогрессирует по мере взросления пациента до взрослой жизни, и симптомы внезапно появляются в один прекрасный день. Говорят, что у большинства пациентов симптомы развиваются в подростковом возрасте или к тридцати. После появления симптомов смертность крайне высока; большинство пациентов умирают до взросления. Есть много разных симптомов, но характерным является странное явление в коже.

Она светится.

Говорят, что ночью, когда свет луны падает на тело человека с диагнозом, он излучает слабый флуоресцентный свет. По-видимому, этот излучаемый свет усиливается по мере прогрессирования. Вот почему это называется люминесцентным заболеванием.

В любом случае, маловероятно, что эта девушка по имени Ватарасе Мамизу придет в класс, подумал я, и решил быстро забыть обо всем этом.

Через несколько дней после этого, во время перерыва мне передали то, что казалось огромным кусочком цветной бумаги.

— Окада, напиши что-нибудь здесь.

— Что это?

— Ты сам знаешь, что с тобой опять? Некто-сан, с болезнью люминесценции. Каждый должен подписывать его, и тогда это будет передано ей.

Лениво я провел ручкой по цветной бумаге.

Надеюсь, вам скоро станет легче. Окада Такуя.

Я написал эти слова гладко в течение трех секунд, а затем огляделся, чтобы передать подписанную бумагу следующему человеку.

— Ого, Окада, а это довольно расплывчато.

— Кому я должен передать его дальше?»

— Все здесь подписали это. Аа. . . , Каяма еще нет, я думаю. Иди и отдай его ему. Вы и Каяма близки, не так ли?»

— Мы не очень-то близки.

Каяма Акира был неряшлив, как обычно. Его школьная рубашка свисала с брюк, и он валялся на сиденье, спящий, как бревно. Он был высоким, а волосы были длинными. Он не создавал впечатления хулигана. У него не было никаких тенденций к насилию, но его можно было бы назвать повесой. Он всё так же пользовался популярностью у девочек, потому что у него было отличное лицо, но он обычно отвечал людям несколько высокомерно, поэтому большинство парней его немного избегали.

— Каяма, проснись.

— Подумать только…меня отобрали в качестве менеджера женского общежития, полного красивых женщин…

Каяма говорил во сне. Видимо, у него был очень хороший сон.

Настойчиво, я потряс его, вернув его к реальности.

— А? Окада? Что это?

Я действительно не хотел подходить к нему, если бы у меня был выбор. Но это было не из-за того, что я не мог ничего поделать с его беспорядочной личностью.

Раньше Каяма сделал для меня что-то вроде милости. Вот почему было не совсем правильно сказать, что мы были друзьями. Слово «спаситель» было подходящим для описания того, кем был Каяма для меня.

Во мной было какое-то странное, когда я общался с Каямой — я чувствовал себя взволнованным где-то внутри, даже когда мы просто болтали.

— Это общее письмо. Для девочки с болезнью люминесценции.

— Аа.

Каяма взял цветную бумагу, а затем уставилась на нее пустыми глазами.

— Ватарасе Мамизу, да?

Что-то в его тоне и выражении выдавало, что он что-то вспоминает в прошлом.

— Ты ее знаешь?

— Нет…В прошлом, немного. Так, теперь её зовут Ватарасе, — рассеянно сказал Каяма, словно разговаривая сама с собой.

— Хорошо, я его подпишу.

После этих слов, я вернулся на свое место.

— Окада, как дела в последнее время?

Каяма спросил меня через плечо.

— Как дела?

— С тобой все в порядке?

— Я в порядке, — еле подавил я свое раздражение.

— Ты страдаешь время от времени.

— Я в порядке.

«Я думаю, это не твое дело» — подумал про себя я.

— Письмо с пожеланиями, которое все подписали недавно, было закончено, поэтому я думаю о том, чтобы кто-то отнёс его к ней на следующих выходных. Я уверена, что Ватарасе-сан была бы намного счастливее, если бы ученик отнёс его, а не я. Хочет ли кто-нибудь пойти?

Йоши-сенсей была довольно красивой женщиной в возрасте около двадцати лет, но, возможно, потому, что она не была учителем надолго, то, как она проводила классный час, все еще было довольно чопорно.

Даже после того, как нам это сказали, никто не подумал ничего, кроме: «Какая надоедливая». Никто не поднял руку. Все этого ожидали. В этом случае Йоши-сенсей вскоре назначит кого-то для выполнения этой задачи. Все закрывали лица, даже не пытаясь скрыть тот факт, что они надеялись, что они не будут выбраны.

И вдруг Каяма поднял руку. Все были удивлены и обернулись к нему одновременно.

— Я пойду.

— А, тогда, прости, но я полагаю, я могу возложить это на тебя.

В тот момент в выражение Каямы было каким-то загадочным. Было что-то похожее на зловещую бодрость. Трудно было представить, что он был счастлив быть добровольцем…. Если ему это действительно не нравится, он не должен был ничего говорить.

Почему Каяма сказал, что он пойдёт? Я подумал, любопытствуя.

Подошли выходные, и в воскресенье Каяма неожиданно позвонил мне и попросил меня встретиться с ним.

— Я хочу попросить об услуге.

Мы не были достаточно близки, чтобы иметь привычку встречаться друг с другом в свободные дни, поэтому это можно было бы считать довольно необычным событием.

Мне было лениво, но я направился к нему домой, как мне сказали

— Я простудился, — сказал Каяма, который подошёл к парадной двери в пижаме и в хирургической маске. — Понимаешь, у меня кажется лёгкий грипп.

Но он не выглядел так, будто у него был грипп. Казалось, он показывал мне косплей больного.

— Итак, что за услуга?

Я начал немного раздражаться.

— Аа, ну … я не могу посетить Ватарасе Мамизу.

— И ты просишь меня пойти вместо тебя?

— Да.

Он пошёл в свой дом, и через некоторое время он вернулся с полным набором распечаток и всего, что нужно было дать Ватарасе-сан.

— Я оставлю это тебе.

Он всунул мне распечатки, и, как бы отказавшись от дальнейших разговоров, ушел в свой дом.

Итак, в воскресенье я был вынужден посетить девушку, которую я не знал.

Больница, в которой находилась Ватарасе Мамизу, была на конечной станции. После тридцатиминутной тряски в поезде, который шёл в противоположном направлении от моего дома, я, наконец, добрался до нужной мне станции.

Я направился со станции в больницу, а затем поднялся на лифте на четвертый этаж, как мне сказали на стойке регистрации. Прошел по коридору, покрытому линолеумом, и подошел к двери в палату.

Я вошел в нее. Все пациенты были женщинами; кроме двух пожилых, была одна молодая девушка, читающая книгу. Вероятно, она и была Ватарасе Мамизу. Я медленно подошел к ней. Словно заметив мое присутствие, она отвела свой взгляд с книжки и подняла глаза.

Я был поражен этим единственным взглядом.

Она безумно красива.

Она была прекрасна, и я не мог придумать никого, на кого она бы походила. У нее был пронзительный взгляд и черные глаза, которые ограничены естественно длинными ресницами и элегантными обоюдоострыми веками, что делало их ещё более впечатляющими. Ее кожа была невероятно белой. Возможно, из-за этой кожи, которая выглядела так, как будто ее никогда не касалось солнце, атмосфера вокруг нее совершенно отличалась от других девушек в нашем классе. Как будто она родилась и выросла в другой стране.

Красивый нос мостиком, красивые щеки и маленькие губы, бегущие рядом друг с другом. Тонкая, вытянутая спина и сбалансированная фигура. Блестящие волосы упали ей на грудь.

Не было ничего лживого в ее выражении лица; она казалась очень прямолинейной.

— Ватарасе-сан?

— Правильно. А вы?

— Окада Такуя. Начиная с этой весны, я твой одноклассник.

— Ясно. Приятно познакомиться, я — Ватарасе Мамизу. Скажи, Такуя-кун, мне нужно кое о чем попросить тебя, — сказала она, внезапно позвав меня по имени. — Я хочу, чтобы ты называл меня по имени.

Я не привык называть людей своими именами, поэтому я нашел ее просьбу странной.

— Почему?

— Потому что фамилия — это вещь, которая может быстро измениться.

Её родители развелись? Но я не решался вдруг затронуть эту тему.

— Тогда я буду звать тебя Мамизу.

— Спасибо. Мне нравится, когда меня зовут по имени, — сказала она, застенчиво улыбаясь. Как только она это сделала, я увидел ее зубы. Я был немного удивлен, их белизной. Она говорила со мной так, как-будто мы давние хорошие друзья.

— Итак, Такуя-кун, зачем ты пришел сюда?

— Ааа… У меня есть распечатки и прочие вещи которые надо отдать тебе, а также письмо с пожеланиями. Сэнсэй сказала, что ты, вероятно, обрадуешься, если один из учеников даст его тебе.

— Она не ошиблась.

Я передал Мамизу конверт. Она вытащила из конверта цветное письмо и с интересом посмотрела на него.

— Разве твоё пожелание не холодновато, Такуя-кун?

Я поспешно заглянул в письмо. Пожелание, которое я написал, было в углу цветной бумаги.

Надеюсь, тебе скоро станет легче. Окада Такуя.

— Это? Нет…

Я не думал, что это действительно ужасное пожелание. Но оно было определенно слишком коротким, и, возможно, выглядело расплывчато из-за того, что было написано за три секунды. И это, вероятно, означало, что Мамизу не была настолько глупа, чтобы не понимать этого.

— Может быть. Это… Извини.

Мамизу посмотрела на меня со слегка удивленным выражением.

— Я в действительности не думаю, что оно настолько холодно, что тебе нужно извиняться.

Я подумал, что у нее странный способ говорить.

— Такуя-кун, может быть, ты в действительности не хотел приезжать? Может, учитель заставил тебя?

Я чувствовал, что было бы неучтиво быть правдивым и говорить: «Вообще-то, Каяма должен был прийти». И я вспомнил эту фразу: «Обстоятельства могут оправдать ложь».

— Нет. Я пришел сюда по своей воле.

— В самом деле? Это хорошо.

Она кажется умной, но она такой тип, который выражает свои эмоции таким образом, что их легко понять, подумал я.

— Что это? — спросил я, желая скорее поменять тему.

Стеклянный шар, похожий на кристалл, был помещен на тумбочку. Присмотревшись, я увидел, что внутри него находится миниатюрный дом. Это был бревенчатый дом в западном стиле. Свет, стекающий сквозь окна, выглядел так, будто кто-то жил внутри него.

— Аа, это называется снежным глобусом. Мне он очень нравится. Дай его сюда, — сказала Мамизу, отпустив цветную бумагу и протянув ладонь ко мне, чтобы я вручил его ей. -Посмотри. Здесь снег.

Я посмотрел и увидел, что поверхность земли вокруг дома внутри стеклянной сферы была покрыта чем-то вроде конфетти, который имитировал снег.

— Понятно.

— Это не все. Если я встряхну его так… — Мамизу потрясла снежный шар, после чего конфетти внутри шара вдруг начали танцевать. Как по волшебству конфетти рассеялись и медленно начали падать. — Как ты думаешь? Это ведь похоже на снег, не так ли?

Действительно, это было похоже на снег.

— Мой отец купил его для меня в прошлом … Я больше не могу встретиться с отцом. Вот почему я ценю его, — сказала Мамизу.

Итак, ее родители развелись в конце концов? Я думал, но я не мог спросить ее об этом.

— Я смотрю на это и представляю, — продолжала Мамизу. — Я представлю, что я живу в заснеженной стране, и, что с приходом зимы идет снег, а я провожу время, читая книги, оставаясь у тёплого камина. Мне нравится так фантазировать.

Снег продолжал падать в стеклянной сфере.

Мамизу продолжала говорить. Может быть, она соскучилась по общению с кем-то? То, как она говорила, заставило эту мысль прийти ко мне. Но в действительности это мне не было противным. Разговор был не таким скучным, и мне не не нравилось то, как она говорила.

Разговор окончательно прекратился, когда настал вечер. Я решил, что пришло время вернуться домой.

— Скажи, Такуя-кун, — сказала Мамизу, когда я уходил, — когда ты придешь еще?

Я был в замешательстве. Но, глядя на ее одинокое выражение лица, я не мог сказать: «У меня нет никаких намерений возвращаться».

— Скоро.

Вместо этого я дал ей этот смутный ответ.

— У меня есть просьба…

— Какая?

— Я хочу съесть палочки поки с миндалем, — сказала она, немного смутившись.

— Поки?

— На самом деле, я должна есть только больничную пищу. Моя мать — строгий человек, поэтому она не будет покупать вкусняшки для меня, даже если я попрошу. Их не продают в магазине больницы. У меня нет никого, кого я могла бы попросить, — Мамизу посмотрела на меня со слегка грустными глазами. — Можешь купить их для меня?

— Хорошо, не волнуйся, — не задумываясь ответил я, а потом вышел из комнаты.

— Как она?

Мы ели мороженное и двигались в сторону дома, когда Каяма задал такой неожиданный вопрос. Благодаря меня за поход в больницу, он заплатил за моё мороженное. Я рассеянно вспоминал вчерашние события, медленно поедая мороженное.

— Она действительно очень красивая — сказал я, но подумал, что Каяма спрашивал не совсем об этом.

— Что с ее болезнью?

— Не знаю. Ты знаешь ее?

— Немного.

— Ты не знаешь что с ее родителями? Они развелись?

Может этот вопрос был не совсем уместен, но я все же решил задать его.

— Да, скорее всего. Раньше у нее была фамилия Фуками

Мы не могли стоять и есть мороженное вечно, поэтому решили пойти на станцию.

В поезде было только одно свободное место. Я сел на него, а Каяма вяло держался за перила и смотрел в окно.

— У меня есть одна небольшая просьба. Можешь встретится с ней еще раз?

За окном пролетали кроны деревьев и жилые районы.

— Хм?

— Узнай когда она поправится.

О чем он говорил? Я был поражен. Меня уже удивила его просьба сходить к ней еще раз, но теперь… Не могу даже представить, что твориться у него в голове.

— Сам спроси.

Пока мы разговаривали, поезд успел прибыть на остановку Каямы.

— Не говори ей про меня. — сказал он, выходя из поезда.

— Подожди! Что это все значит?!

Но двери закрылись, поезд начал шипеть и набирать скорость.

Как и всегда, я не понимаю что у него в голове…

До моей станции оставалось немного времени. Я решил немного подремать. Закрыв глаза и оперевшись на спинку сидения я уснул.

Проснувшись, я увидел, что поезд прибыл на конечную остановку. Всюду весели вывески неприглядных кафе и дешевых книжных магазинов, везде росли деревья. В общем, обычная провинциальная станция. И тут я внезапно вспомнил…

На этой станции находится больница Ватарасе Мамизу.

До моего дома ехать целых 7 остановок. Я спал слишком долго. Прозвучал голос: «Поезд отправляется».

Этот металлический голос ударил мне по ушам. Выйдя на платформу я обнаружил небольшой магазинчик. Куча разнообразных Поки лежало на его полках. Миндальные, которые и просила Ватарасе Мамизу, тоже были здесь. Я подошел к продавщице и взял одну пачку, после чего положил ее в свою сумку.

Надеюсь, что этот путь не проделан зря. Теперь у меня есть Поки.

Когда я зашел в палату, Ватарасе Мамизу не было внутри.

Ее кровать была пуста.

— Ты ищешь Ватарасе Мамизу? Ее увели на осмотр.

Я повернулся в сторону голоса и увидел добрую старушку, смотрящую на меня.

Она не знала когда вернется Мамизу, но, проделав такой длинный путь, я решил подождать.

Снежный шар лежал на тумбочке.

Я взял его и начал трясти, имитируя движения Мамизу.

Снег начал падать. Это выглядело так, как будто в этом шаре был скрыт какой-то секрет. Я долго смотрел на него, но это, конечно, мало что изменило.

Внезапно шар выскользнул из моих рук, я попытался было поймать его, но он упал на пол и разбился.

Бах!

Прозвучал резкий звук.

Вряд ли его можно починить.

— О, это ты, Такуя-кун.

Голос Мамизу появился внезапно.

Она пришла очень невовремя.

— Ох…

Мгновением позже она увидела осколки стекла рядом с моей ногой. Шар, разбитый на части, разлетелся по всему полу. Ее выражение лица менялось на глазах.

— Такуя-кун, ты в порядке? Не поранился?

— Со мной все хорошо, но… извини пожалуйста.

Я не знал что сказать.

Мамизу начала собирать осколки.

— Ай!

Похоже, она порезала палец. Спустя несколько мгновений из ранки потекла красная жидкость.

— Осторожно! Подожди, я сбегаю за аптечкой и забинтую палец. Я уберу осколки, так что просто не вставай с кровати.

Она залезла на кровать и села спиной к стене.

Я забинтовал рану Мамизу и начал убирать осколки.

После небольшой уборки пришлось выйти из палаты, чтобы выбросить мусор.

Когда я вернулся, Мамизу рассматривала содержимое снежного шара, от которого почти ничего не осталось, кроме основания и деревянного домика. Снег больше не падал.

— Его не починить. Все вещи со временем ломаются… Не бывает нерушимых вещей, — она поставила остатки шара на тумбочку. — Может быть даже лучше, что он сломался.

Но её голос выдавал настоящие эмоции.

— Почему ты так говоришь?

— Потому что я смогу умереть с облегчением, зная, что для меня не осталось ничего важного. Как думаешь, Такуя-кун, сколько мне осталось?

Я не знал что ответить. До нее я не встречал людей с такой болезнью, поэтому не знал сколько они живут. Но Мамизу выглядела очень больным человеком.

— Не знаю.

— Ожидаемая продолжительность моей жизни равна нулю. Я как призрак. В прошлом году мне сказали, что мне осталось не больше года… Я уже должна была умереть, но несмотря на это, я все еще жива. Я удивляюсь этому.

Она говорила так, как будто думала о чём-то другом.

Меня поражало, что она рассказывает это человеку, которого видит второй раз.

— Интересно, когда я умру?

В этот момент у меня закололо в груди.

Я не знаю что произошло. Что за странное чувство? Оно поражало меня. Сколько я не думал об этом, у меня не получалось понять его.

Вернувшись домой я все еще думал о ней. Я лег в углу гостиной перед буцуданом [п.п буцудан — небольшой домовой или храмовый алтарь в традиционных японских домах]

Я не понимал, не понимал о чем она думает. Я размышлял об этом очень долго, но так и не мог сделать предположений.

Она еще подросток.

Большинство людей чувствуют отчаяние перед смертью. Они становятся пессимистами, чувствуют беспомощную грусть, но, в конце концов, бессильно принимают свою судьбу. Они становятся стариками. Такое было с моим дедушкой, который умер на восьмидесятом году жизни.

Но Мамизу говорила так, как будто она ждала смерть.

Почему?

Я зажег мои любимые благовония и позвонил в чашеобразный предмет, название которого я забыл.

Перед буцуданом висел портрет моей старшей сестры в матросской форме.

Окада Мейко. Ей было пятнадцать лет когда она умерла.

Ее сбила машина во время моего первого года обучения в средней школе.

Теперь я учусь в старшей школе, как и Мейко когда-то.

Что она чувствовала в момент смерти?

О чём она думала?

Ко мне в голову начали лезть странные мысли.

— Эй, Мейко. Я познакомился с девочкой по имени Ватарасе Мамизу. Она выглядит нежной, но совсем не боится смерти. Но ты знаешь. Как… каково это было для тебя, Мейко? — спросил я ее шепотом, но фотография не отвечала. Это было ожидаемо.

Настало время идти спать. Я лежал в кровати и не мог заснуть всю ночь. В мыслях постоянно всплывало лицо Ватарасе Мамизу.

— Интересно, когда я умру?

Её голос повторялся в моей голове, как навязчивая рекламная песня, он повторялся бесконечно.

На следующий день, придя в школу, я увидел коробку с Поки в сумке.

«Что мне с ними делать?»

Я упустил шанс передать их Мамизу.

Подумав об этом, я решил зайти к ней еще раз по пути из школы, просто чтобы отдать печенье ей.

Не надоем ли я ей, посещая палату изо дня в день? А вдруг Мамизу не захочет видеть меня после вчерашнего?

Мне стало неловко от таких мыслей. Было бы лучше, если бы она тогда злилась на меня.

Я почувствовал неприятную боль в животе.

Почему мысли о ней вызывают такие необычные ощущения?

Даже мне это показалось странным. Зачем я это делаю?

Наверно это потому, что она похожа на мою старшую сестру, Мейко.

У них совершенно отличная друг от друга внешность, характер тоже сильно различался. Я не мог выразить это словами, в них было что-то похожее. Самый простой способ описать это…Аура. Она идентична.

Было что-то, чего я никогда не понимал в смерти моей сестры.

У меня было ощущение, что я смогу понять это, проведя время с Мамизу.

Я остановился перед палатой и глубоко вздохнул. .

Как и всегда, Ватарасе Мамизу лежала на самой дальней кровати. Я увидел, что она стоит с новым блокнотом и что-то пишет. Он был открыт на столе с колесиками. Видя ее серьезное лицо, мне было трудно отвлечь ее. Я замялся. А потом, словно заметив меня, она подняла глаза.

— Ну скажи хоть что нибудь.

— Что ты пишешь?

Она выглядела нормально. А еще вчера мне казалось, что она сломается, если ее коснуться.

— Это секрет, — она подняла блокнот так, чтобы содержимое было не видно.

— Ладно.

Скорее всего, это дневник или что-то в этом роде. Я не стал долго думать об этом и осторожно положил Поки.

— Ух ты, это миндальные Поки! Это мне?

Я кивнул. Она аккуратно открыла упаковку и начала грызть палочку.

— Они сильно отличаются от обычных.

Почему она так обрадовалась обычным печенькам?

— Я расскажу тебе о записях.

Я не сразу понял о чем она, но потом понял, что она говорит о своем блокноте.

— Это список вещей, которые я хочу сделать перед смертью.

Это… я слышал это раньше. Перед тем, как умереть, люди хотят чего то достичь, составляя список. Это нормально, подумал я.

— Во время вчерашнего осмотра я спросила доктора: «Сколько мне еще жить?» Он сделал странное выражение лица и сказал что-то вроде: «Я не знаю, но около полугода». Бесполезный доктор, не так ли? Интересно, что он думает о жизни? В любом случае, я решила не тратить свое драгоценное время попусту… хотя не думаю, что это возможно».

— Почему?

— Меня не пускают на улицу. Мое состояние довольно плохое. Мне сказали, что мне запрещено покидать палату.

В этот момент у меня появилось плохое желание.

Я хотел узнать.

Что написано в этом блокноте?

Мне было очень любопытно.

Что Ватарасе Мамизу хотела сделать перед смертью?

— Давай я тебе помогу?

Мамизу удивленно посмотрела на меня.

— Зачем?

— Я хочу, чтобы ты позволила сделать это для тебя. Это моя плата за то, что я разбил снежный шар. Слова «извини» недостаточно. Это слишком скупо. Я не знаю, как правильно сказать, но… что бы это ни было, я сделаю все, что смогу.

— Интересно…Ты действительно это сделаешь?

Высота ее голоса поднялась на пол-тона. Она говорила так, как будто проверяла меня.

— Да. Обещаю.

— Ох. У меня появилась отличная идея.

О чем она думала? Я мог только догадываться. Ее выражение лица мгновенно изменилось, став похожим на ясное небо.

— Ты выслушаешь?

В этот момент то странное чувство появилось опять.

Если я соглашусь, то у меня не будет шанса отказаться.

Несмотря на это, я дал ей простой ответ:

— Что я должен делать?

После этого разговора начались новые отношения между мной и Ватарасе Мамизу.

— Я думаю о том, что бы ты мог сделать для меня, Такуя-кун.

Мамизу смущенно улыбнулась детской улыбкой.

— Хмм?

Я ждал, пока она что нибудь скажет.

— Я бы хотела, чтобы ты выполнил мои желания за меня, а после пришел бы сюда и поведал о своих впечатлениях.

— Это безумие…

Какой в этом смысл? Если бы я был на её месте, я бы злился, зная, что кто-то может делать то, о чём я могу лишь мечтать. Но, похоже, Мамизу была другого мнения.

— В конце концов, ничего не поделаешь, не так ли? Я не могу выйти на улицу, даже если захочу. Другого пути нет. Так чем плоха такая идея?

Она все еще хотела бы сделать все сама, но не имела такой возможности.

— Я понимаю, что ты пытаешься сказать. Мне просто нужно сделать то, что ты хочешь, так? Расскажи мне о своих мечтах.

— Именно так. Не думаю, что стоит начинать со сложных. Хм, что же выбрать? — сказала она, открывая тетрадь и серьезно глядя на нее. — О, давай вот это!

Честно говоря, у меня было плохое предчувствие.

— Перед смертью я хотела бы сходить в парк развлечений.

По словам Мамидзу, она была в парке развлечений очень давно, вместе с родителями. Ей интересно узнать, на что же похож парк, когда она уже выросла и узнала о мире очень многое.

Я думал, что это будет что то более масштабное, например какая-нибудь мечта о ее будущем, которую невозможно исполнить.

— А…То есть мне…

— Такуя-кун, иди в парк развлечений вместо меня.

— Ты что, шутишь!?

— Ахаха, я серьезно!

Неделю спустя я приехал в знаменитый парк за пределами префектуры.

Один.

Насколько грустным должен быть парень в моем возрасте, который находится в парке развлечений в одиночку?

Это ведь место, которое посещают с семьей или с подругой. Кто вообще ходит в такие места один?

Сейчас проходила Золотая Неделя. Куда не посмотри — везде куча людей. Все с семьями, друзьями или с любимым человеком. Как ни посмотри, я никак не вписывался в эту толпу.

П.п.- золотая неделя — ряд праздников, объединенных с выходными. В Японии с 29 апреля по 5 мая (Вики).

Парень, пришедший в парк развлечений в одиночку, в представлении прохожих, скорее всего фанатик, обожающий аттракционы, либо псих. Но я то вполне нормальный человек…Хотелось бы верить…

Вполне ожидаемо, я выделялся и привлекал даже больше внимания, нежели аниматоры. Проходящие люди вовсю пялились на меня, некоторые нагло тыкали пальцем и смеялись.

Я не сумасшедший!

Мне хотелось закричать в мегафон, да только где его достать? Дадут ли мне его если попрошу? «Извините, где здесь можно купить мегафон? Нет, я не сумасшедший! Пожалуйста, подождите!» Ох.

…

Однако, у меня были планы. Я пришел сюда не ради развлечений. Нет, ради них, вообще-то, но не только.

Первыми в списке аттракционов были американские горки.

В мрачном настроении я купил билет и встал в очередь на американские горки. Пришлось ждать целый час! Ах, как сильно я хотел пойти домой. Мне уже надоело.

Я не люблю острые ощущения. Не вижу в них смысла. Что веселого в катании на высоте в незащищенной кабинке на огромной скорости? Не понимаю этого. Не то, чтобы я боюсь, но я бы не пошел на такой аттракцион, будь у меня выбор.

***

Больше никогда не буду кататься на этом.

Это худшие горки в истории человечества.

Выйдя с американских горок, я шел медленно, ощущая сильную усталость. Желудок мой был просто в бешенстве. Я почувствовал привкус съеденного утром тоста. Мне стало плохо. Настроение сильно испортилось.

И все же, я еще не закончил..

Я продолжил идти, направляясь к кафе, специализирующимся на десертах, про которое говорила Мамизу. Прождав около тридцати минут в очереди, я вошел внутрь. Брр, везде эта розовая атмосфера. 95% всех находящихся здесь — парочки.

Внутри было множество сотрудников, одетых в вызывающую одежду, призванную подчеркнуть грудь. Говорят, что эта униформа была одной из двух особенностей этого кафе. Мне принесли меню, но, даже не глядя в него, я сделал заказ.

— Парфе «Наша Первая Любовь», пожалуйста.

Резко стало шумно. Да я догадывался о причине. Одинокий парень, в кафешке, переполненной парочками, заказывает парфе «Наша Первая Любовь». Это парфе — вторая особенность магазина.

— Что не так с этим парнем?

— Он странный.

— Очень странный!

Я мог точно сказать, что все шептались обо мне. Я посмотрел на потолок и закрыл глаза, стараясь не слушать их.

За что мне такое наказание?

Я хочу исчезнуть, я хочу исчезнуть, я хочу исчезнуть.

Пока я повторял это в голове, мне принесли мое парфе.

Парфе было покрыто огромным количеством клубничного джема. Оно сделано из кучи вафель и шоколадного сердца сверху. Эта штука явно рассчитана на двух человек.

И как я должен съесть это один?

Где-то раздался щелчок камеры.

Обернувшись, я увидел множество людей, фотографирующих меня. Я молча начал смотреть на них, но не вышло сделать взгляд достаточно угрожающим.

Вот дерьмо!

Думая об этом, я сфотографировал парфе. Кстати, парфе стоило 1500 иен. И я собирался съесть все это сам. Не пропадать же добру!

— Такуя-кун, ты лучший! Я сейчас лопну со смеха!

Уж она от души посмеялась, увидев фотографию парфе и услышав о моих похождениях. Она так сильно смеялась, что я начал волноваться о других пациентах в палате.

— А дальше? Что ты делал потом?

— Сходил в дом с привидениями, словил удивленные взгляды детей, пока катался на карусели, и испуганные — от парочек на колесе обозрения.

— Тебе понравилось? Было весело?

— Нет! Надеюсь, на этот парк упадет ядерная бомба!

Мамизу снова рассмеялась. Я немного удивился, поняв, что она искренне смеется.

— Ладно, ладно. Успокойся. Не думаю, что парк развлечений место для одиночек.

— Хорошо…

Я хотел сказать: «Ты прекрасно знала это, да?» Но Мамизу снова начала говорить.

— Что ж, насчет моей следующей просьбы, — сказала она, включив телевизор. У каждой кровати стоял телевизор, но я не видел, чтобы Мамизу смотрела его.

Пролистав каналы, она остановилась на программе вечерних новостей.

— Вот этот! — Мамизу возбужденно тыкала в экран телевизора.

По телевизору шли новости о продажах нового смартфона, которые начнутся на этой неделе. Каждый год за новой моделью выстраиваются огромные очереди.

— Я хочу, чтобы ты простоял в очереди.

Я решил проигнорировать ее и пойти домой.

— Подожди, Такуя-кун!

— Я не буду этого делать!

Мамизу вытащила телефон с полки тумбочки. Он выглядел очень старым: потертая раскладушка белого цвета.

— Смотри, у меня всё ещё такой телефон. Я пользуюсь им уже 4 года, с тех пор, как меня положили в больницу. Разве тебе не жалко меня?

Люди, всё ещё использующие кнопочные телефоны, в наши дни встречались очень редко.

— Я хочу попробовать попользоваться смартфоном.

— Он довольно дорогой, знаешь ли. У тебя есть деньги?‎

— Та-дам!‎‎ — Мамизу взяла банковскую карту с другой полки.

— Что это?

— Тут мои накопления с подарков на Новый год.‎

Существуют люди, которые не тратят подарочные деньги?

— Каждый год мои родственники дарят их мне, но тут как в тюрьме. Мне не на что потратить их, поэтому там скопилась кое-какая сумма.‎

Я посмотрел на карту Мамизу.

— Используй ее, я скажу тебе пин-код.

— Подожди. Ты не можешь просто так говорить его малознакомым людям.‎

— Почему?

— Что, если кто то тебя обманет?‎

— Ты сделаешь это, Такуя-кун?‎

— Нуу…‎

Я не мог сказать, но у меня было ощущение, что она делает это специально.

— Все в порядке, Такуя-кун.‎

Сказав это, она дала карточку мне.

Когда я хотел выйти из дома поздно ночью, меня заметила мама.

— Куда это ты так поздно? Хочешь с кем-то встретиться?

Объяснять слишком долго. Уже почти полночь, а я хотел успеть на последний поезд.

— Хочу немного прогуляться.

— В тот день Мейко сказала то же самое. — мама смотрела на меня с излишне серьезным взглядом — Такуя, ты не собираешься умирать?‎

Мама не впервые говорит мне такое.

— Я не умру.

— Знаешь, Такуя, если ты тоже умрешь странным образом, я…‎

Я уже не мог выносить этот разговор.

— Мейко попала в аварию, да?‎

— Но…

Мама пыталась что то сказать, но я уже не слушал ее.

— Со мной все будет в порядке.

Я прервал этот утомляющий диалог и вышел из дома.

Несмотря на то, что наступила весна, было довольно холодно. Было похоже, что в этом мире уйма людей, у которых имеется куча свободного времени, потому что на дороге образовалась огромная очередь. В одиночестве я вздрогнул, ожидая наступления утра. Мне нечего делать, поэтому я вспоминал, как действовала моя мать после смерти Мейко.

С тех пор, как Мейко умерла, у моей мамы было странное предчувствие моей скорой смерти.

— Сегодня тайфун, не ходи в школу.

На вопрос «Почему»‎, она обычно давала ответы типа «Что, если тебя сдует, ты ударишься головой об дорожный знак и умрешь?»‎ или «Что, если водитель потеряет управление и поедет прямо на тебя?»‎

Ну хватит, думал я.

«Что, если ты съешь сашими летом и умрешь от отравления?‎ Что, если ты уснешь в ванной и утонешь? Если ты носишь темную одежду, то тебя убьют пчелы, да?»

Так, моя мать видела предзнаменования смерти в повседневных вещах‎.

Было время, когда моя мама часто посещала хитрого экстрасенса, заставляя меня ходить с ней. Причина была в том, что бойфренд Мейко умер за полгода до нее при таких же обстоятельствах. Мама серьезно верила в то, что Мейко проклята его злым духом. Короче говоря, моя мать сошла с ума. У нее не было выкидышей, но экстрасенс сказал, что она одержима духом выкидыша, во что мать долго верила. (П.п. Я не понимаю. П.р. Я тоже ничего не понимаю :ч)

Она немного больная на голову.

В прошлом меня даже заставляли посещать консультации. После смерти Мейко я тоже впал в депрессию, что заставило мою маму взволноваться. Что если я стану психически больным и умру?

Вы когда-нибудь думали, что хотите умереть?

Вы хорошо спите?

У вас хороший аппетит?

Есть ли что-то, что беспокоит вас прямо сейчас?

Я отвечал на эти вопросы: «Я в порядке.» В такие времена я старался быть веселым.

Я в порядке.

Я нормальный.

У меня нет никаких проблем.

Благодаря этому меня отпустили, но…казалось, что мама все еще сомневалась во мне.

Не умрет ли он в ближайшем будущем?

Казалось, что эта мысль всегда была в голове моей матери.

Это правда, что я стал более сдержанным после смерти Мейко. Я помню, что почти не разговаривал со своей семьей сразу после инцидента.

Но разве этого не следует ожидать? По крайней мере, так я и думал.

Если бы я начал больше смеяться после смерти моей старшей сестры, то не значило бы это, что я сошел с ума?

Я хотел, чтобы моя мама пошла на консультацию вместо меня.

Мамизу была счастлива, когда я принес ей смартфон.

— Ура! Наконец-то я тоже часть внешнего мира.

Прежде чем отдать его, я попытался рассказать ей о том, насколько утомительной была ночная очередь, скорее из-за обиды, чем из-за чего-либо еще. Но посреди рассказа, она начала распаковывать смартфон.

— Тебе не интересно знать, как я стоял в очереди, верно?‎

— Не правда!‎ — сказала Мамизу с улыбкой, с восхищением держа смартфон перед глазами. Ее глаза сияли. — С ним мне будет проще связаться с тобой, да, Такуя-кун?

Я был озадачен.

После этого, Мамизу попросила научить ее пользоваться стандартными функциями, а так же я записал ей свой номер.

Через несколько дней мама Мамизу оформила договор с оператором, так что ее смартфон наконец-то подключился к интернету. Я сразу же получил сообщение.

«Спасибо»

Это все, что в нем было написано.

Наверно она была слишком смущена, чтобы сказать это лично? Не колеблясь, я отослал простое сообщение.

«Добро пожаловать.»

По какой-то причине, во время обеденного перерыва в школе, Каяма достал набор Отелло (П.п.Реверси) и предложил поиграть во время еды. Прежде чем я успел отказаться, он позвал к столу парня, стоящего передо мной, начал раскладывать доску и вынимать свое бенто.

В конце концов, у меня не было выбора, кроме как играть с Каямой и одновременно есть заранее купленную булочку.

-Окада, когда ты впервые влюбился? — неожиданно спросил Каяма на половине партии.

— На четвертом году начальной школы, в девушку, сидящую за мной.

— А я на шестом году. Итак, что у вас случилось?

Я мог только смутно вспомнить ее лицо. Я не знал, где она и чем занимается.

— Я перестал заботиться о ней.

Я даже не признался ей. Наши отношения и моя слабая любовь закончились со сменой классов. Но я думаю, что именно так у большинства людей и проходит первая любовь.

— Знаешь, я думаю, что простые вещи на самом деле не меняются. Наша любимая еда, то как мы едим, количество салфеток, которое мы используем когда сморкаемся, — сказал Каяма, ловко хватая еду палочками.

— Ты используешь одну салфетку, верно?

— Две.

Каяма схватил угол доски, перевернув все мои фигуры.

— Я считаю, что более важные чувства, так же, как и фигуры Отелло, куда проще перевернуть.

Я не мог понять к чему он клонит.

— Ты знаешь, я ненавижу это.

Он говорил так время от времени. Другими словами, я понятия не имел, что он пытался сказать.

— К слову, я недавно ходил к Ватарасе Мамизу, как ты и просил.

Рука Каямы, державшая палочки для еды, остановилась. А потом он уставился на меня.

— Что?‎

— А дальше?‎ — спросил Каяма.

— Ну, она относительно здорова. Я точно не знаю, но, похоже, она не умрет в ближайшее время.

Я хотел ему все рассказать, но сразу же передумал. Тот факт, что я встречался с ней уже много раз… И список ее предсмертных желаний… Не думаю, что это можно рассказывать всем подряд.

Я немного рассердился на Каяму, который продолжал скрывать свои намерения, заставляя меня ходить к Мамизу. Я считаю, что не обязан ему что-либо рассказывать. Главной причиной является, то, что попытка объяснить все произошедшее будет странной и непонятной.

— Каяма, ты что-то хочешь спросить?

— Три ее размера.

— Сам спрашивай.

Казалось, победа в Отелло была у Каямы в кармане, но он встал и ушел, решив не заканчивать игру.

— Не хочешь сходить к ней?

— Не сейчас,‎ — сказал он, немного подумав — Мне не хватает женщин‎.

— Ты планируешь сделать шаг в ее сторону? — спросил я, смеясь. Я думал, что он так шутит.

Но Каяма некоторое молча посмотрел на меня, а затем вернулся на свое место, ничего не говоря.

Мать Мамизу, Рицу-Сан, казалось, довольно сильный человек.

Атмосфера рядом с ней была напряженная, но и в тоже время она выглядела уставшей. У нее было красивое лицо, так что, вероятно, в прошлом она была красавицей. Но на ней не было никаких следов косметики, и хотя ей было где-то около сорока, выглядела она старше.

— Ах, ты пришел сегодня снова, — сказала она.

Сегодня я встретил ее второй раз. Ее слова были мягкими, но в них было что-то строгое. Рицу-сан никогда не называла меня по имени. Она всегда говорила «ты». У меня было ощущение, что она не слишком много думала обо мне, человеке, которого она никогда не знала, который внезапно начал часто посещать палату ее дочери.

— Ну, тогда я иду домой. Не слишком напрягайся, убедись, что ты высыпаешься — сказала Рицу-сан Мамизу довольно строгим тоном, а затем вышла из комнаты.

— Такуя-кун, ты сегодня довольно мрачный, не так ли? С тобой все в порядке? Ты плохо себя чувствуешь?

— Нет…это не имеет значения.

— В чем дело?

— У меня сломались наушники.

Я вынул наушники из кармана и показал их Мамизу. Я слушал музыку по дороге в больницу, когда они зацепились за ветку дерева. Теперь работал только один наушник.

— Они дорогие?

— Да не особо.

Но эти наушники были подарком на день рождения, который Мейко купила для меня за свою первую зарплату во время учебы в старшей школы.

Мамизу взяла мои наушники и некоторое время пристально смотрела на них. А потом она посмотрела на меня, как будто она только что придумала злой план.

— Скажи, Такуя-кун.

— Что?

Надеюсь она не собирается снова предложить что-то сложное.

— Можем ли мы попробовать сделать кое-что, чего нам нельзя делать?

«Чем-то, чего нельзя делать», было выйти с ней в магазинчик на первом этаже госпиталя. Ей было строго-настрого запрещено покидать свою кровать, но она оправдала это тем, что даже если нас поймают, нам ничего особого не сделают.

Я пошел вперед, чтобы проверить коридор. Если бы нас увидела медсестра или врач, это был бы «game over». Мы осторожно прошли по коридору и дошли до лестницы. Мы с большей вероятностью столкнемся с кем-нибудь, если сядем на лифт.

Мамизу схватилась за перила и, пошатываясь, спускалась по лестнице робкими шагами.

— С тобой все в порядке?

— Не смейся надо мной. Я не старуха.

Мы достигли первого этажа и благополучно добрались до магазина. Было решено, что я буду стоять на стрёме у входа в магазин.

— Это здесь! Такуя-кун, здесь!

Я обернулся, чтобы увидеть, чем она так радуется, и увидел, как она машет мне, подобно ребенок. Присмотревшись повнимательнее, я увидел в ее руке пакет.

— Что это?

Мамизу подошла ближе и поднесла пакет к моему лицу.

Присмотрись, они такие же, как и твои наушники, Такуя-кун.

Действительно, это та же марка и точно такая же модель. О чем она думает? Неужели она сбежала из своей больничной палаты ради них?

— Я беру их — сказала Мамизу, и, прежде чем я успел ее остановить, она передала наушники даме в кассе.

— Но у тебя же нет денег?

— Та-дам. У меня есть волшебная карта, — сказала Мамизу, доставая банковскую карту, которую я еще не видел. — Это специальная карта для больницы. Если она есть у меня, то я могу смотреть телевизор и делать еще много разных вещей.

— Не думаю, что тебе правда стоит покупать их.

Но Мамизу не ответила и купила наушники.

— Береги их.

— Это… не то, чтобы я раньше их не берег.

Я был должен просто поблагодарить ее, но сказал совершенно не то.

Мамизу внезапно побледнела и уставилась на меня.

— Что? Если хочешь что-то сказать, скажи.

В следующее мгновение тело Мамизу медленно закачалось. Не давая мне времени подумать, она рухнула ко мне, прижимаясь. Я рефлекторно вытянул руки и обнял ее.

— Эй, ты чего?

— Такуя-кун, извини, но у меня небольшая проблема…У меня не осталось сил.

— Эй, ты шутишь, верно?

— Я серьезно.

Стоя перед кассой магазина, это выглядело так, как будто мы обнимали друг друга. Ты шутишь, да? Я подумал еще раз.

— Извините, не могли бы вы позвать кого-нибудь? — спросил я у женщины на кассе.

Вокруг стало шумно, врачи и медсестры прибежали с разными выражениями лица. Мамизу положили на носилки с колесиками и увезли куда-то.

— Я все испортила? — сказал Мамизу, когда ее уводили, глядя в потолок.

Конечно, я остался в больнице.

Рицу-сан, уже ушедшая домой, вернулась в больницу менее чем через час.

Мы с ней сидели на стульях рядом с пустой кроватью Мамизу и смотрели друг на друга.

— Буду честна, я не хочу, чтобы ты приходил сюда, — откровенно сказала Рицу-сан. В ее голосе был явный гнев.

— Извините…

— Не только грустные, но и приятные вещи вызывают стресс у людей. Ты понимаешь? Эта девушка не обычная.

Я просто тихо сидел и впитывал её гнев. Десятки слов всплывали у меня в голове, но я ничего не мог сказать.

Через некоторое время, Мамизу вернулась в комнату.

Она сидела в инвалидном кресле, а медсестра толкала его.

— Не давайте ей перенапрягаться, — сказала мне медсестра.

Она казалась строгой. На её груди висел бейджик с надписью «Окадзаки».

Я просто опустил голову.

А потом, с помощью медсестры и Рицу-сан, Мамизу заползла на кровать. Она села спиной к стене и смотрела на нас.

— Не смотри на меня такими страшными глазами, такое было и раньше, не так ли? Это не потому, что мы пошли в магазин.

— В твоем состоянии может случиться что-то ужасное, даже если ты немного пройдешься, — сказала Окадзаки-сан, словно ругая Мамизу.

— Ты тоже хорош. Ты выманил её на эту прогулку. Если это возможно, ты должен перестать приходить к ней. — обратилась ко мне Рицу-сан.

Прежде чем Рицу-сан успела что-то сказать, из глаз Мамизу потекла единственная слеза.

— Прости, — сказала Мамизу.

Рицу-сан вздрогнула.

— Такуя-кун не виноват, это я заставила его пойти со мной. Так что не говори таких вещей. Если хочешь позлится, то злись только на меня, — Мамизу заплакала, ее глаза стали ярко-красными.

— Ватарасе-сан, успокойтесь, — сказала Окадзаки-сан, давая Рицу-сан сигнал глазами.

Рицу-сан выглядела расстроенной. Она стала говорить немного мягче.

— У меня есть дела. Я иду домой.

Даже не посмотрев на меня, Рицу-сан покинула палату.

— Тебе тоже нужно быстро идти домой. Ну…что бы вы ни делали, убедитесь, что вы делаете это в меру.

С этими словами Окадзаки-сан быстро ушла.

Я встал, чтобы пойти домой, как мне сказали, и повернулся, чтобы взглянуть на все еще плачущую Мамизу.

Она посмотрела на меня.

— Это фальшивые слезы.

Я чуть не упал. Если это был спектакль, он выглядел очень правдоподобно.

— Их не очень просто остановить, — слезы все еще печально текли из глаз Мамизу, но ее тон вернулся к нормальному. — Но я извиняюсь, из-за меня у тебя много проблем.

— Сначала нужно перестать плакать, — я достал платок и протянул ей.

— Спасибо…Такуя-кун, иногда ты очень милый.

— Иногда это не важно.

Я ждал, пока Мамизу перестанет плакать.

— Мне было плохо от того, что ты все делаешь для меня. Я тоже хотела что-нибудь сделать для тебя, Такуя-кун.

— Я буду беречь эти наушники.

Мамизу посмотрела на меня, словно опешив.

— Не делай такое странное лицо.

— Мое лицо всегда было таким, — сказала Мамизу, слегка смущенно смеясь.

Айми, город в соседней префектуре с населением менее полумиллиона человек, не имел никаких характерных черт.

Городок был выложен бетоном и заполнен маленькими магазинчиками. Ученики моей школы никогда не приезжали сюда, чтобы насладиться проводимым временем, поскольку он находился довольно далеку, да и не было в нем ничего такого особенного, чего не было бы в другом месте.

Конечно, была причина, по которой я заставлял себя совершить трехчасовое путешествие, чтобы добраться сюда.

Отец Мамизу жил в этом городе.

Причиной того, что ее отец жил в таком удаленном местечке, как Кияма говорил, является то, что родители Мамизу разведены.

Видимо, посредством дискуссий между отцом Мамизу, управляющим компании, и ее матерью, Рицу-сан, было решено, что она будет жить с матерью. Но Мамизу никогда не слышала о причине развода от своей матери. Даже если она задавала этот вопрос, от ответа Рицу-сан всегда уклонялась.

«Я хочу спросить отца о причине развода.»

Это было одной из «вещей, которые она хочет сделать до своей смерти».

Разве не слишком трудно кому-то спросить это? Так я думал.

— Прошу. Я очень хочу знать это до того как умру. Не важно как. Но я не знаю ни почты, ни телефона отца. Я не знаю, что делать.

Мамизу очень серьезно просила меня, таким тоном, каким ранее никогда со мной не говорила.

— Может ли быть… Что ты проверяла меня перед тем, как просить меня об этом?

Когда я разбил снежный шар, Мамизу сказала мне, что хочет, чтобы я делал «те вещи, которые она хочет сделать перед смертью» вместо нее. Этот снежный шар был дорогим для нее подарком от ее отца.

Маленький мирок внутри стеклянной сферы, где продолжал падать снег, будто бы время там остановилось.

Возможно, для Мамизу дом внутри этого шара был напоминанием о счастливой семье, в которой она когда-то жила.

Разве не хотела бы она общаться со своим отцом, а не со снежным шаром?

Конечно. Но все же, она не могла с ним встретиться. Поэтому ли она придумала. как заставить меня сделать это вместо нее?

Разве всё, что перед этим было не было испытанием для этой задачи?

Возможно она не решалась просить такую сложную вещь с самого начала. Наверное. По крайней мере я так думал.

— …Это не может же быть правдой, не так ли? Я просто играла, заставляя тебя делать те безумные вещи, Такуя-кун.

— Хорошо.

Я почувствовал, что не могу отказаться от просьбы от просьбы Мамизу, как только услышал её.

— Я сделаю все что смогу.

Сказав это я вышел из палаты.

Всё что я знал — это его адрес. Отец Мамизу покинул дом, где когда-то жила их семья, и сейчас живёт в собственном доме. Этот дом был в городе Аими. Ориентируясь по навигатору, я нашел тот дом.

Дверная табличка гласила: «Фуками».

Я немного нервничал, но смело звонил в домофон.

-Кто там?

Отец Мамизу?

— Фуками Макото-сан здесь?

— Здесь никого нет с таким именем.

В голосе мужчины было что-то невероятно тёмное. И в нем чувствовалась некоторая настороженность. Но я точно слышал, что здесь жил отец Мамизу. Какой смысл говорить мне, что его здесь нет?

А зачем вы интересуетесь?

— Кхм, меня зовут Окада Такуя. Вообще-то, я знакомый Мамизу… Мамизу-сан. Есть кое-что, о чём я хотел бы поговорить, если возможно.

— Что-то случилось с Мамизу?

Его тон внезапно изменился. Сейчас у него появились нотки беспокойства.

Через некоторое время из дома спешно вышел мужчина средних лет.

Он был небритым, мускулистым человеком с темной, загорелой кожей, и его одежда могла быть охарактеризована только как пижама. У меня не было четкого впечатления о нем.

— Я Фуками Макото. Отец Мамизу.

Честно говоря, он был далек от стереотипного образа президента, который руководил компанией. Это было мое первое впечатление об отце Мамизу.

— Ясно. Я понимаю.

Макото-сан позволил мне войти в дом, и я объяснил ему, почему я приехал сюда сегодня. Потому что, что Мамизу хочет знать, почему он и Рицу-сан развелись.

— Мамизу-сан… кажется, она думает, что её болезнь послужила причиной развода. Она думает, что, возможно, от неё отказались из-за отвращения.

Так я сказал ему.

— Нет…, я думаю, что вина лежит на мне, за то что я не сказал ей правду. Такуя-кун, ты бойфренд Мамизу?

Тут я подавился предложенным мне чаем.

-Н…нет! Мы..просто просто знакомые, я думаю.

— Но кажется, что по крайней мере, Мамизу доверяет тебе. Она не попросила бы такого от просто знакомого.

Это…интересно, что Мамизу думает обо мне?

— Такуя-кун, что ты думаешь обо мне?

Впервые взрослый человек спросил у меня нечто подобное. Не думал, что Макото-сан будет беспокоиться о том, как он выглядит в глазах старшеклассника.

— Я вроде как думаю, что вы несколько…дикий.

Макото-сан рассмеялся. Его смех был немного похож на смех Мамизу.

— Я не похож на президента компании, не так ли?

Макото-сан спросил это все еще посмеиваясь, но уже с очень выразительным взглядом. Эта его часть была также похожа на Мамизу.

— Нет, я…

Я растерялся от его слов.

— Значит ты такой тип людей, которые не умеют лгать… Ты будешь страдать, когда дело касается женщин.

С таким намеками Макото-сан опорожнил чашку чая в руке за один глоток.

— По правде говоря, я больше не президент компании.

А потом Макото-сан начал рассказывать мне о причине развода.

Макото-сан изначально управлял небольшой компанией по производству компонентов.

Эта компания, которая начинала с небольшого завода в городе, преуспела в заключении ряда сделок с крупными фирмами и быстро росла. Но как только были сделаны крупномасштабные капиталовложения, крупный клиент, по-видимому, обанкротился, и в результате бизнес потерпел крах.

Макото-сан был загнан в угол личным банкротством и после долгих раздумий решил развестись с Рицу-сан, прежде чем объявить себя банкротом. Ведь как только он объявит себя банкротом, его личные активы, такие как дом и средства на банковском счете, будут арестованы.

Лечение люминесцентной болезни Мамизу, стоило больших денег. Это была болезнь, которая накапливала медицинские счета. Она никогда не могла быть вылечена, да и методов лечения как таковых не было. Как правило, пациенты госпитализировались и получали непрерывное лечение. Макото-Сан думал, что после развода он сможет оставить деньги, чтобы оплатить лечение Мамизу.

Для Макото-сан было бы проблематично встретиться с Мамизу и ее матерью из-за кредиторов и коллекторов. Вот почему он даже не сообщил Мамизу свои контактные данные. Теперь он вернулся в свой дом и жил со своими родителями, бабушкой и дедушкой Мамизу, трудясь на стройке. И он тайно посылал деньги Рицу-сан.

Они вдвоем решили держать это в секрете от Мамизу, не желая причинять ненужного беспокойства своей больной дочери, которая знала только богатую жизнь.

Они думали, что если они расскажут все, Мамизу перестанет посещать среднюю школу, в которой у нее всё равно были плохие перспективы. Но Макото-сан не хотела, чтобы она бросила школу на случай, если произойдет чудо и ее болезнь будет излечена.

— Не только поэтому, тогда я еще был слишком горд, чтобы открыть все моей дочери.

Такова была правда, стоявшая за разводом родителей Мамизу.

— Ты собираешься рассказать всё это моей дочери?

— Может быть, это и дерзко с моей стороны, но… я думаю, что это жестоко — скрывать что-то из доброты или уважения. Это невыносимо для того, от кого все скрывают.

— Ты умеешь обращаться со словами, не так ли? — горько усмехнулся Макото-сан.

Тем не менее, я продолжил:

— Мамизу-сан хочет знать правду, прежде чем умрет.

— Умрет, да. Ты довольно прямолинеен, не так ли?

Макото-сан почему-то внезапно посерьезнел. На секунду мне даже показалось, что он рассердился. Но я ошибся.

— Всё может быть именно так, как ты говоришь, Такуя-кун. Может быть, мне следует рассказать Мамизу всё как следует.

А потом Макото-сан выдавил из себя улыбку. Я закрыл лицо руками, несколько смущенный тем, что сказал слишком много.

— Вообще-то, мне есть за что извиниться перед вами, Макото-сан, — сказал я и достал из сумки снежный шар, который я разбил. — Я уронил его, и он сломался. Мне очень жаль.

Содержимое снежного шара, теперь уже голого бревенчатого дома, опрокинулось.

— Ты действительно не лжешь, не так ли? — удивленно спросил Макото-сан. — Все нормально. Все, что имеет форму, в конце концов ломается.- он произнес те же слова, что и Мамизу. — Но Мамизу … — он больше не мог говорить.

— Я уверен, что ей очень грустно. — мне удалось закончить его фразу.

— Хорошо. Ну, я что-нибудь с этим сделаю. Не беспокойся об этом.

— Ммм, не могли бы вы хотя бы сообщить Мамизу-сан свои контактные данные? — спросил я Макото-сан, уходя.

Макото-Сан размышлял довольно долго.

-Только если она пообещает не приглашать меня на встречу, — сказал он наконец, протягивая мне записку с написанным на ней адресом электронной почты. — Такуя-кун, убедись, что ты хорошо ладишь с Мамизу, — сказал он мне в конце.

Я просто ответил: «Да, сэр.”

Когда я пришел в её больничную палату, Ватарасе Мамизу читала книгу. Внимательно присмотревшись, я увидел, что она читает ту же самую книгу в мягкой обложке, которую всегда читала. Я всегда удивлялся, как она может продолжать читать одну и ту же книгу, не уставая от неё.

— Как все прошло?- спросила Мамизу, не отрывая глаз от страниц книги. — Отец хотя бы нашел себе новую женщину?

У меня возникло смутное ощущение, что эти слова не были отражением её истинных чувств. Она тоже нервничала, слушая мой отчет, и произнесла эти слова только для того, чтобы скрыть свою нервозность и действовать решительно. Тем не менее, я не хотел, чтобы она слушала историю Макото-сан в таком состоянии.

— Макото-сан рассказал мне как всё было, — я сел на круглый стул рядом с кроватью и пристально посмотрел на нее. И тут я остановил ее руки, которые переворачивали страницы книги. — Так что тебе тоже надо слушать внимательно, Мамизу.

— …Хорошо.

И я рассказал ей историю, которую слышал от её отца, от начала до конца.

Я сказал ей, что Макото-сан не бросил её, что всё было как раз наоборот, и что теперь он прилагает все свои усилия, чтобы работать ради неё. Что он скрывал от неё причины развода, потому что не хотел, чтобы она беспокоилась о его образе жизни, пока находится в больнице. Что он не хочет, чтобы Мамизу волновалась о чём-то, узнав обо всем этом, и что она должна чувствовать к нему то же самое, что и до сих пор.

Я не торопился рассказывать ей всё это, чтобы как можно точнее передать его чувства. И в конце я протянул ей записку с контактными данными, которые дал мне Макото-сан.

— Значит, отец и мать развелись не потому, что были в плохих отношениях друг с другом.

— Да. Макото-сан сказал, что твоя мать все еще является для него важным партнером.

— Скажи Такуя-кун. Если бы я не заболела, они бы не расстались, правда?

— Это не так, Мамизу.

— Было бы лучше, если бы я никогда не родилась, верно?

— Это неправда. Твой отец, вообще так не думает, — сказал я рефлекторно, почти не задумываясь над своими словами. Даже я сам себе удивился, что смог произнести эти слова так, что они прозвучали естественно.

— Но ведь это правда, не так ли? Я заболела, и все, что делаю, это делаю людей вокруг меня несчастными. И если бы мою болезнь можно было вылечить и я могла бы жить, всё было бы в порядке. Но я точно умру. Так что в этом нет никакого смысла, не так ли?

Голос Мамизу звучал так удрученно, что я вздрогнул. Что я должен был сказать в этот момент? Я попытался что-то сказать. В моей голове всплыли всевозможные слова, вроде “взбодрись” или “всё в порядке”, но ни одно из них не показалось мне подходящим.

— Это было неприятно даже для тебя, не так ли? Встретил такую беспокойную, больную девушку. Делаешь то, что она говорит. Теперь я перестану напрягать тебя, Такуя-кун.

В тот момент я не мог сказать ей ничего поддерживающего. Я думал, что её искренние чувства не могут быть изменены беззаботными словами. Мне казалось, что я, как человек, слишком ничтожен, чтобы говорить ей такие слова.

И самое главное, я сам не мог поверить в такие слова. Я подумал, что если произнесу слова, в которые сам не верю, они прозвучат пусто и нечестно.

— У тебя все еще много дел в списке «того, что ты хочешь сделать перед смертью», верно? Что мне делать дальше?

Мамизу удивленно посмотрела на меня.

— Но разве тебе это нравится?

— Ну… полагаю, мне это не нравится, — сказал я после недолгого раздумья.

Мне было немного трудно сказать что-то более честное, нежели это

— Такуя-кун, может быть, ты действительно хороший парень? Мамизу тупо уставилась на меня.

— Наверное, да, — ответил я, раздражаясь.