У Мулан нет старшего брата (Новелла) - 15.2 Глава

– Однажды я слышала, что если каждый день протирать ноги уксусом, то можно избавиться от этого запаха…

– Я же уже сказал, что это не я! – лицо Дугу Но теперь было ярко-красным. – Это не я, это не я!

Хэ Мулань посмотрела на Дугу Но с чем-то, похожим на улыбку, а может и нет.

– Ах, это не ты. Тогда ты мог бы только предварительно прослушать их. Возможно, тебе пригодится этот совет на будущее?

В глубине души Дугу Но сыпал проклятиями, что не знает, какой грязный ублюдок испортил воздух, но через мгновение его окружили всадники, готовившие своих боевых лошадей.

– Что генерал Хуа тайно сказала тебе?

– Дугу Но, ты такой отвратительный, в тот момент, когда ты пошёл на рынок с генералом Хуа, ты притворился хорошим мальчиком?

– Мы уже договорились, что будем соревноваться честно!

Честная конкуренция? Это дело относительное? Что касается того, чьи ноги пахнут лучше?

Дугу Но закатил глаза.

Когда четырнадцать всадников быстро собрались, Фан-ши и Юань-ши держали свежеиспечённые лепёшки и варёные яйца, чтобы передать их мужчинам в качестве угощения на дорожку.

Идея Мулань оказалась очень успешной. После того как она размолола зёрна в пшеничный порошок и смешала их с водой в своего рода тесто, хотя из-за нехватки времени она не смогла дать ему нормально подойти, поверхность теста, приготовленного из чистой пшеничной муки, была намного лучше, чем того, что было изготовлено из ржаной муки. Хотя эти четырнадцать всадников были рождены с серебряной ложкой во рту, они ели любые крупные зёрна или сухую пищу, поскольку сопровождали Императора Тоба Тао.

Хэ Мулань видела прощальную сцену между ними и чувствовала в душе небольшой прорыв эмоций.

Независимо от того, пришли ли эти парни по приказу Тоба Тао, тот факт, что они охотно пришли сюда, отражал их искренние намерения.

Хотя она не чувствовала, что в одиночестве было что-то плохое, девушка испытывала благодарность к Тоба Тао за его намерения в отношения Хуа Мулань.

Она не слепая. В течение трёх дней, в течение которых они общались, Хэ Мулань, естественно, чувствовала, что эти четырнадцать всадников, помимо того, что они красивы и харизматичны, а также обладают высокими фигурами, ещё и каждый из них имеет благородный и особенный характер.

Император Тоба Тао действительно хотел, чтобы Хуа Мулань получила возможность познать «блаженство» благодаря этим четырнадцати юношам, у которых были сердца детишек.

Этот тип «блаженства» отличался от того, что имел в виду Цуй Линь, тип поддельного «блаженства». Если бы это было так, Тоба Тао должен был бы только заставить семью Хуа принять указ о принудительном браке. Он мог заставить её выйти замуж за талантливого и известного юношу. Зачем ему думать о всевозможных средствах, чтобы изобразить их так, будто они пришли сюда, чтобы «поддержать» Хуа Мулань и позволить им провести эти несколько дней с ней?

В эти три дня она увидела, как парни неуклюже кормят свиней, ловят кур и чинят крышу. Хэ Мулань увидела нежное и благородное лицо юноши, опрысканное слюной старой женщины. Она увидела, как тот тихо вытирал слюну, и продолжала писать ей письмо.

Она видела, как Дугу Но тянет каменную мельницу, как осёл, словно и не чувствует, что девушка его дразнит.

Их личности были лучше, чем их семейное происхождение и будущее. Но она не верила, что Тоба Тао, который был таким проницательным и твёрдым, случайно выбрал бы нескольких молодых людей, у которых были такие хорошие характеры.

Но точно так же как эти четырнадцать человек, Хуа Мулань была также кумиром Хэ Мулань. Поскольку Хуа Мулань является кумиром Хэ Мулань, последняя действительно искренне использовала точку зрения «Хуа Мулань». Она не смела «красть» предметы Хуа Мулань (1).

Каждый момент девушка не забывала, кого эти люди боготворят, любят и на ком хотят жениться. Хэ Мулань постоянно помнила об этом и не позволяла моментам славы влиять на её мысли.

Поэтому, обращаясь к данным четырнадцати всадникам, стоящим перед ней, Хэ Мулань сжала кулаки и громко заявила то, что должна была сказать.

Она не произнесла прокламации сама. Скорее, она позаимствовала телу и рту Хуа Мулань сказать это. Она сказала то, что Хуа Мулань высекла в её душе, и что она не смела забывать.

Поскольку они пришли за Хуа Мулань, Хэ Мулань чувствовала, что они должны слушать то, что та должна была сказать сама.

– Все вы отлично постарались за эти три дня. Вы узнали, что средства к существованию граждан довольно ограничены, а их жизни – тяжелы. Моя семья Хуа уже считается одним из богатых семейных кланов Да Вэй. Нам нужно только растить лошадей для армии и сажать урожай, чтобы кормить военных. В эти дни, когда наша нация обеспокоена войнами, я знаю, что многие из вас родились в хорошей семье, и, возможно, не понимают такого образа жизни… В Да Вэй есть много семей, которые живут хуже, чем моя семья. Но они продолжали сокращать свои расходы, чтобы прокормить армию нашего Да Вэя, только для того, чтобы Да Вэй оставался сильным и непобедимым. Некоторые из наших людей пали, так что деревни и семьи потеряли кормильцев. Я не знаю ни одной из так называемых больших философий. Я только надеюсь, что когда вы все выйдете на поле битвы, вы сможете подумать об этих простолюдинах.

Хэ Мулань знала, что среди них многие не пережили бы большой битвы. Возьмите, к примеру, Дугу Но, он вышел на поле битвы ради славы своего семейного клана и из-за личного выбора.

Для них поле битвы – это просто платформа для продвижения по службе, ценой риска для своей жизни. Это всё, что было значимо.

Им определённо было легче по сравнению с обычными солдатами, такими как Хуа Мулань, которым приходилось убивать одного врага за другим, чтобы добраться туда, где были эти парни с серебряными ложками во ртах. Они также определённо получили бы звание командира быстрее, чем она. Поскольку они были так благословлены, им, естественно, не нужно было опускать головы, чтобы увидеть пейзаж под ними.

Но в отношении этих тысяч простых людей того же было сказать нельзя. Для них поле битвы было совсем другим, в отличие от этих четырнадцати всадников.

Они не были Хуа Мулань, им не нужно было снимать доспехи и возвращаться к сельскому хозяйству в самые молодые годы их жизни. Таким образом, их жизненная философия и образ мышления могут повлиять на выбранный ими путь в будущем, а также повлиять на большее количество людей.

– Слова этого уважаемого человека, я буду нести их в своём сердце (2)! – неожиданно сказал Дугу Но.

– Слова этого уважаемого человека, я буду нести их на протяжении всей своей жизни! – громко прокричали тринадцать всадников.

Отец Хуа держал свою трость, прислонившись к стволу тутового дерева во дворе. Старик смотрел на свою дочь, у которой была высокая и стройная фигура. Пока отец Хуа смотрел, как она говорит: » Я только надеюсь, что когда вы все выйдете на поле битвы, вы сможете подумать об этих простолюдинах», – он поспешно спрятался за дерево, вытирая слёзы.

Старик смутно понимал, почему дочь первоначально пообещала ему, что она подумает о некоторых способах вернуться в деревню, но вернулась только после того, как он прождал её в течение двенадцати лет.

В прошлый раз он думал, что это потому, что у Мулань был потрясающе хороший талант, и в армии она не скрывала своей чудовищной силы, тем самым привлекая к себе внимание сильных мира сего. Никто не хотел отпускать такого воина, поэтому она была вынуждена оставаться в армии до сих пор.

Но сейчас, похоже, этот ребёнок охотно оставался в армии.

Если в прошлом он чувствовал себя счастливым, когда его ребёнок вернулся домой с поля боя после множества сражений, то после визита четырнадцати всадников отец Хуа медленно раскрыл скрытые чувства своей дочери.

Скрытая под её надеждой жить обычной жизнью, та сторона, которая принадлежала его необычной дочери. Старик Хуа понял её.

Он подумал:

«Это потому, что он всё время был недоволен тем, что она далеко, и просил свою дочь вернуться домой и отказаться от военной жизни?»

Мулань не хотела меняться, она только хотела вернуться на сторону своей семьи в качестве своей первоначальной личности. Ради их чувств она молча смирилась со многими вопросами.

Но, в конце концов, она не послушная дочь, которая будет «Цзицзи фу цзицзи», ткущую у окна (3).

Однажды он пожалел, что Мулань не родилась мальчиком. Потому что, если бы она родилась мальчиком, «слава» семьи Хуа не требовала от неё отказа от всего, за что «она» боролась (4).

Но теперь он знал, что был неправ. Этот ребёнок, какая разница, мужчина это или женщина? Она была достойна быть его гордостью только потому, что она женщина.

То, что у неё хватило мужества сказать: » Я не знаю ни одной из так называемых больших философий. Я только надеюсь, что когда вы все выйдете на поле битвы, вы сможете подумать об этих простолюдинах», – разве не достаточно ли этого, чтобы отец гордился своей дочерью?

Если бы он был подчинённым Мулань, то старик Хуа был уверен, что искренне последует за ней на поле битвы.

Юань-ши увидела, что её муж прислонился к тутовому дереву, не двигаясь, и поэтому ей было всё равно, что её дочь сказала этим молодым воинам. Она поспешно подбежала к мужу.

– Муж, что не так? Тебя что-то беспокоит?? – она вытерла слёзы мужа в трансе. Женщина не знала, о чём грустил её муж.

– Мать моего ребёнка, давай не будем торопить Мулань с замужеством, – отец Хуа открыл свои красные глаза, пробормотав: – Мы не должны торопить её, не должны торопить её.

– Э? Почему? Я всё ещё чувствую, что эта такая пустая трата времени, что на этот раз столько хороших людей… – Юань-ши почувствовала сожаление, глядя на всадников, которые стояли у их дверей: – Это просто такая упущенная возможность, такая жалость, что мы лишь обычная семья, если Мулань стремился к семье с более высоким уровнем, это может быть не очень хорошо. Хотя я женщина, я тоже понимаю…

– Ты не понимаешь… – отец Хуа держал свою трость, одновременно выпрямляя свою спину так, чтобы та была такая же прямая, как и у его дочери. – Что за более высокоуровневая семья? Не имеет значения, какое положение занимает семья того, за кого решит выйти замуж Мулань.

Он медленно пробормотал то, что Юань-ши не могла понять.

– Она уже стала ястребом. Однажды она расправила крылья и полетела. Когда она летала, все знали, что держать её взаперти было грехом, поэтому она могла продолжать летать. Теперь, когда она устала летать, мы не можем относиться к ней как к ласточке в нашем доме.

– Ха? – Юань-ши была ошеломлена.

Что он имеет в виду под ястребом и ласточкой?

– Пусть Мулань свяжет себя с тем, с кем она хочет прожить всю свою жизнь, – он уставился на жену и особо подчеркнул эти слова. – Жизнь, которую она «хочет» вести (5)

_________________________________________

1. Попахивает феминизмом. Мужчины – «предметы».

2.  蒙 君: означает пророк / учитель; прямой перевод. Но анлейтер посчитал, что это не слишком подходит и заменил на «уважаемого человека». И я согласна. Всё-таки Мулань – не учитель им.

3. И снова слова из Баллады о Мулань.

4. Я использовал славу вместо богатства. Это предложение пытается подразумевать бремя, которое она должна взять вместо денег, которые она должна взять. Семья Хуа – это бремя для Мулань, потому что она не может продолжать то, что она хочет делать.

5. «她 ‘想过’ 的 日子。» – может означать, «жизнь, о которой она думала», или «жизнь, которую она хочет вести». Игра слов.