Удача или невезение - 1 Глава

— Женись.

Объявил Грэм Норман Хейворт, восьмой глава герцога Сазервика, одного из трех самых почетных домов империи, ветеран, добившийся больших успехов в войне в Сальвадоре.

Седрик Хейворт, старший внук, который был вызван для представления перед Грэмом и должен был молча выслушать речь, напряженно поднял бровь:

— …Бред приходит с возрастом?

— Нет ничего такого, что этот парень не мог бы сказать своему деду.

— Ты так говоришь, когда сам вызвал кого-то, кто уже мертвец, но как еще я должен это воспринять?

Седрик устало потер переносицу. Он возвращался после того, как получил сообщение о крупном пожаре на текстильной фабрике в Одене.

Определение потерь рабочих и планов компенсации, определение потерь машин и тканей, реконструкция планов заводов и маршрутизация соединений для обеспечения поставок до нормального восстановления бизнеса. Он даже не мог заснуть и должен был разгребать это всю ночь.

За ночь были подписаны десятки отчетов, и с десятками отчетов предстояло разобраться в будущем.

С точки зрения Седрика Родена Хейворта, сейчас было не время обсуждать такое важное событие, как брак.

— Женись. Я не могу вынести вида моего преемника, которому уже под тридцать, но он все еще холост.

— К сожалению, Катарина дала обет безбрачия. — Безразлично ответил Седрик.

Катарина Россим – так звали бывшую графиню, с которой он сейчас встречался. После тяжелой утраты первого мужа и экстравагантного развода со вторым Катарина ясно дала понять, что в ее жизни больше не будет брака. Тридцатилетняя красавица, с бесчисленными любовниками, гордо царствовала как светская королева пчел. Бесчисленное множество означает, что Седрик был не единственным любовником Катарины.

Он даже не был ее первым. Эти двое были далеки от типичных влюбленных, которые шепчут друг другу нежные слова. Кроме того, если Седрик поднимет свадебный марш прямо сейчас, то, скорее всего, именно Катарина выступит против него.

Было совершенно ясно, что эта дама расхохочется, как только он сделает ей предложение, пнет ногой шкатулку с кольцами, а заодно и Седрика. Она сделает это, кинув замечание «в конце концов, ты был таким предсказуемым человеком?»

— О Кейт ходило много историй.

Грэм, естественно, называл ее по прозвищу.

Высшее общество было широким, но в то же время ограниченным. Для Катарины было естественно быть знакомой с Грэмом. Он беспокоился, что из-за двусмысленных отношений она появится как герцогиня Сазервик.

— Тогда за кого, когда, где и как ты хочешь, чтобы я женился? — Грэм нахмурился, услышав это грубое замечание. Он попытался выплюнуть хоть слово, но Седрик, пожав плечами, оказался на шаг быстрее. — В любом случае, я не думаю, что проиграю спор.

Тем не менее, это восхитительно. Грэм подавил смех, притворяясь расстроенным. Из семерых внуков Седрик больше всего походил на Грэма.

У него был высокий рост и восхитительно красивая внешность. Сходство было и в очень красивом лице.

Для женщин было вполне естественно следовать за ними, как муравьи за тлей, пытаясь укусить их за хвост. Грэм, сделавший себе имя видного аристократа, был удовлетворен.

Мало того, что быть умным было естественно, но этого было недостаточно, чтобы сказать, что он даже компетентен. Талантливые собираются вокруг него.

Он знает, как выбрать лучших из лучших из тех, кто быстро говорит, что родители постоянно напихивают им, что были просто пустыми тележками с громким свистом. Грэм по опыту знал, что на глазах у всех это был большой талант.

Если бы он выбрал кого-то из своих внуков, чтобы жениться на внучке Лайлы, самым естественным выбором был бы Седрик. Грэм скрыл свои мысли и торжественно произнес:

— Ты знаешь о доме виконта Лэнгтона?

— Знаю. Это древняя семья. Дед был давним другом покойного предшественника.

Это также падшая семья. Седрик не стал этого добавлять. Какое это имеет значение, если у не есть история и традиции?

Семья виконта Лэнгтона никогда не процветала. По крайней мере, в его памяти. Существовали два основных показателя, которые измеряли способности аристократов. Это была законность и богатство.

Первый был основан на поколении, поддерживающем чистоту крови, в то время как второй буквально зависел от количества накопленного богатства. С точки зрения законности, у виконта Лэнгтона не было прямого наследника по семейной линии, и было также недостаточно сказать, что ему также не хватало богатства.

Это не было результатом роскошных трат. Он хотел вести скромную и простую жизнь.

Проблема заключалась в везении. Виконту Лэнгтону не хватало его больше всех. Семья Лэнгтонов, отличавшаяся сильной аристократической гордостью и не слишком интересовавшаяся торговлей, была крайне уязвима перед лицом бедствий.

Тем временем виконт Лэнгтон будет использовать свое собственное богатство, чтобы компенсировать арендаторам личные расходы, когда будет нанесен ущерб.

Обязательства положения.

Он выпрямлял спину и вел себя так, словно не хотел терять свою гордость.

Даже когда доход уменьшался из-за неурожая, прибыль уменьшалась при снижении арендной платы за фермерство – арендная плата не повышалась. Несмотря на дефицит, он не прекращал своей благотворительной деятельности.

Честь – это единственное, что можно содрать с кожи Лэнгтона. Когда кровеносные сосуды заколоты, только голубая кровь может выйти. Есть было нечего даже ценой вылупления костей.

Это было саркастическое замечание о непреклонной глупости семьи Лэнгтонов. Таким образом, это был разговор, который достиг ушей семьи. Дома виконта Лэнгтона.

— Да. В семье Лэнгтон есть дочь, которая уже достигла брачного возраста. Соответственно, ее зовут Хейли Лэнгтон. В этом году… давай посмотрим, ей должно быть около двадцати четырех.

Поглаживая бороду, Грэм вспомнил молодую девушку, которую видел несколько десятилетий назад. Ослепительные платиновые волосы. Она была ребенком, очень похожим на Лайлу, ярким, как весеннее солнце.

— Женись на этом ребенке.

— Я уверен, что есть много лучших вариантов для политического брака. — Беспечно ответил Седрик.

Лэнгтону не хватает слишком многого, чтобы стоять рядом с «Сазервиком».

Владения, они не очень хороши.

Власть, она была не нужна.

Богатства, они его не имеют.

Честь. О, это действительно существовало.

Однако для герцогской семьи Сазервиков она была бесполезна. Было много достижений, достигнутых герцогским двором. Его могли бы наградить медалью королевской семьи. И это будет просто еще несколько ярлыков, добавленных к репутации его семьи.

— Если это брак, независимый от моей воли, пожалуйста, найди подобающего партнера, который будет более подходящим. В следующий раз также приложи личное заявление другого человека, самопредставление и портрет. На днях я буду слишком занят, чтобы выкроить время для каждого сватовства, устроенного главой. Действительно.

Ему предстояло разобраться с последствиями пожара и осмотреть поместье. В последнее время грабежи наемников, разбросанных по западным окраинам, были безудержными. Ему необходимо было лично все осмотреть. Он также мог поспорить на свое запястье, что успех группы наемников был делом рук недалекого дяди. Ему надоело заботиться о своих двоюродных братьях и дядьях.

Сказав это, Седрик медленно поднялся со своего места. Хриплый голос старого мастера настиг его.

— Твоя лилия не совсем белая.

Седрик остановился.

Лилия – фамильный герб семейства Сазервиков. Лилия, схваченная когтем ястреба. Его родословную сравнивали с белизной цветка.

Точнее, о происхождении его матери. Мышцы на подбородке Седрика напряглись. Наследник герцога, стиснув зубы, холодно посмотрел на деда.

— Зачем? Ты собираешься снова перевернуть стол?

— Я не пятнадцатилетний мальчишка, я больше не рисую. Я закончил с рисованием.

Хмык. При звуке скрежета зубов старый мастер вытянул губы и рассмеялся. Даже если он притворялся холодным, в глазах старого ястреба все равно выделялась неуклюжая сторона молодого наследника лет двадцати.

Вот гад. Как бы он ни притворялся гордым, он все еще был в руках старика. Грэм спрятал улыбку и пригладил бороду.

— Садись. История еще не закончена.

— Если ты хочешь поговорить об истории моей матери, пожалуйста, остановись.

— Я не виню ни тебя, ни твою мать. Дело только в том, что в последнее время твои дяди и некоторые из твоих кузенов напрасно поднимают много шума.

Мать Седрика, Иветта, была в прошлом театральной актрисой. Естественно, она была простолюдинкой, даже не имперской гражданкой, а чужаком. Она была женщиной изысканной красоты, с кровью, которую даже невозможно отличить от той, откуда она была родом, сколько было процентов смешанной крови – неизвестно.

В конце концов она попадет в его руки. Дедушка Грэм лично передаст ему должность герцога.

— Но мне тоже нелегко, когда другие дети продолжают воспитывать законность. Это головная боль.

Грэм наморщил лоб. Половина из них была его виной. Будучи в прошлом благоразумным герцогом, он решительно воспротивился женитьбе своего старшего сына Александра.

В конце концов он уступил упрямству сына, но это было после того, как живот Иветты был уже довольно давно большим.

Единственный сын Александра, Седрик, родился всего через два месяца после свадьбы. Они были поражены сплетнями и слухами. Ходили слухи, что в жилах герцогини течет смешанная кровь.

Так уж вышло, что Седрик, за исключением голубых глаз, как у отца, больше походил на мать. Леденящие душу голубые глаза были характерными чертами герцогского рода Сазервиков, но разве Александр не был единственным мужчиной с ними?

Отец Седрика, конечно, одним ударом опроверг эти обвинения и заявил, что не будет сидеть сложа руки и наблюдать за таким грубым поведением желтой прессы.

Однако только потому, что он исчез на публике, это не означало, что темные слухи исчезли навсегда.

Спор о неверности его матери был заключен в коренном зубе, скелете в шкафу и, возможно, ярлыке, который, вероятно, будет преследовать его всю жизнь.

— Значит, Лэнгтон – подходящая семья, а не какая другая. Тебе не хватает только одного.

Даже насмешки в доме виконта Лэнгтона несли в себе слово «честь». Семья Лэнгтон была в настоящее время в своем 13-м поколении и сохранила давнюю традицию сохранения своей фамилии.

Для семьи было чрезвычайно трудно пройти через 13 поколений передачи родословной в прямые руки. Даже кровь королевской семьи была изменена; прошло уже 5 поколений с тех пор, как ее смешали в последний раз. 8-е поколение герцога Сазервика также считалось состоявшимся. Что касается семьи виконта Лэнгтона, то даже супруги бывшего виконта Лэнгтона всегда были аристократами.

С точки зрения концентрации крови, он был даже более чистым, чем герцог. Поэтому не было лучшего способа доказать свою родословную, чем жениться на члене семьи Лэнгтон.

Седрик тяжело вздохнул. Единственное, что вызывало у него головную боль, – это растущая вражда между родственниками. Правда и то, что ропот за кулисами постепенно нарастал. В том, что сказал Грэм, не было ничего плохого.

— …Я думал, что у меня все хорошо.

— У тебя все идет исключительно хорошо.

Однако герцогский дом был одним из столпов нации. Это была семья, которая считалась более могущественной, чем король.

Они были в центре внимания средств массовой информации и глаз общественности. Это было положение, в котором даже малейшее беспокойство должно было быть полностью подавлено.

— Даже домочадцы виконта намекают на свою готовность нести ответственность за нас. Я же говорил тебе не считать это долгом. Я думаю, что его гордость не позволит ему сделать это.

Грэм прищелкнул языком. Грэм Хейворт, герцог Сазервика, был близким другом Моргана Лэнгтона, предшественника Лэнгтона. Эти двое были в таких отношениях, когда между ними было несколько финансовых связей.

Только после того, как виконт Лэнгтон поклялся отплатить за услугу, он принял помощь Сазервика.

Если желаемым способом помощи Сазервика было слияние двух семей, то Лэнгтон наверняка откликнется на просьбу Сазервика.

— Я понял. Я сделаю предложение, верно.

Седрик, ненадолго погрузившись в свои мысли, кивнул.

— Неужели?

Грэм ответил с сияющим лицом.

— Да.

— Это очень хорошо. Тогда обязательно нанеси визит семье виконта как можно скорее.

Старый герцог сложил руки и глухо хлопнул. К счастью, его внук принял этот брак более спокойно, чем он думал. Лучше знать, насколько ужасна природа его упрямства.

— У меня есть еще один вопрос. Дедушка.

— Какой вопрос? — Грэм нахмурил брови, услышав дерзкий тон внука.

— И только по этой причине?

— О чем ты говоришь?

— Таинство этого брака, которого ты желаешь… Ты уверен, что у тебя нет для этого особых причин?

— Ты в своем уме? Почему ты говоришь глупости?

— Ну, бабушка сказала…

Нервы Грэма напряглись при звуке голоса Седрика, который медленно затянулся в конце предложения.

— …Что бы там ни говорила твоя бабушка.

— Лайла Лэнгтон, покойная предшественница виконтессы Лэнгтон, в молодости считалась несравненной красавицей.

Седрик приподнял свои гладкие губы и изобразил живописную улыбку.

В результате такой глупый человек, который не принимал никаких лекарств, был так влюблен в нее, что у него случился тяжелый приступ любовной тоски, что он начал голодать.

Седрик красноречиво продолжил свою речь, а Грэм стиснул зубы. Борода его задрожала.

— Но у Лайлы уже был очень нежный жених. Из всех вещей ее жених был лучшим другом и соперником этого глупого человека, который не мог выразить свои чувства и мог только страдать от разбитого сердца.

Как будто думая о том, как жалко это было, Седрик слегка покачал головой. Плечо Грэма слегка дернулось.

— Не совсем; в день свадьбы виконта Лэнгтона какой-то взрослый мужчина тайком выплакал глаза, как будто это были чьи-то похороны.

На этот раз Седрик преувеличенно тяжело вздохнул. Голова Грэма слегка опустилась.

— Это была тщетная попытка – пытаться побить его и вернуть назад к его чувствам. Она никогда не сделает этого во второй раз и предпочла бы жить одна. Так она мне и сказала. Бабушка так и сделала.

— Это… Черт возьми…

По мере того как беспечные слова продолжались, рот герцога, наконец, простонал проклятие. Тем не менее лицо стоявшего перед ним внука было чрезмерно равнодушным.

— А дедушка случайно не знает, где живет этот хнычущий трус? –

— Ладно, этот идиот – я. Ах ты, маленький ублюдок! Что ты собираешься делать?!

Громовой рев гнева эхом разнесся по комнате. Герцог Сазервик тяжело дышал с изможденным лицом. Он свирепо, как тигр, уставился на Седрика. Несмотря на это, лицо наследника герцога оставалось невозмутимым.

— Как и ожидалось. Мой уважаемый дедушка никогда не разочаровывает меня. — Седрик изобразил улыбку в уголке рта.

Хлоп-хлоп.

Последовали неискренние аплодисменты.