Возрождение магистра зла - 1 Глава

Ледяной, пронизывающий ветер разносил хлопья обжигающего кожу снега. Бесплодные, навсегда скрытые белым покрывалом, горные вершины создавали отчужденный пейзаж.

Острый меч пролетел мимо набирающего скорость водяного дракона.

— Мо Хэн, тебе не скрыться. Ты растерял все силы! Вспомни слова своей сестры. Позволь нам забрать твою никчемную жизнь! — выкрикнул облаченный в красный, расшитый золотом, халат миловидный мужчина. Его взгляд был прикован к беглецу, а руки обнимали стоящего рядом воина. Обосновавшиеся на спине дракона молодые люди, преследовали парящего на мече совершенствующегося. — Неужели ты думал, что отец лично отправится в погоню за предателем? Пришло время умирать!

Мо Хэн обернулся к миловидному, улыбающемуся мужчине.

— Гун, нет смысла его уговаривать, — наконец-то, заговорил воин. – Он столько лет был тобой очарован, так что теперь будет рад принять смерть из твоих рук.

Мужчину, которого назвали Гуном, на самом деле носил имя Лян Гуна. Мо Хэн взглянул на то, как плечи любимого предателя обнимает другой и резко отвернулся.

В то же время воин крепче сжал любовника в объятиях. Его теплые и одновременно шершавые руки нежно ласкали чужую мускулистую грудь.

Лян Гун не обращал на это никакого внимания. Его острый взгляд был прикованк стройной, стремящейся улететь фигуре. Несмотря на отравление и многочисленные ранения, Мо Хэн оставался сильным противником.

Погоня продолжалась уже четвертый час. Одним богам известно, откуда предатель брал силы на побег.

Только Мо Хэн знал насколько ему больно. Внутренняя Ци пришла в беспорядок. Меридианы разрушены. Кровь, нескончаемыми потоками лилась из носа, ушей, рта и глаз. Бьющий лицо ветер лишь ухудшал ситуацию.

Печаль и ненависть поработили душу несчастного. Отравленный горьким ядом предательства, мужчина чувствовал, как превращается в пепел давно укоренившееся чувство любви к преследователю.

— Лян Гун! Неужели ты думаешь, что сможешь меня одолеть? Ни ты, ни твой новый дружок мне неровня. Не заблуждайтесь! Мне всего-то нужно выпить противоядие. И тогда никто из вас не уйдет Мо Хэн собирался продолжить живым! пламенную речь, но выплюнул рвущуюся из нутра кровь.

— Дрянной сын! Ты все еще ничего понял? Никто не подаст тебе лекарства! — низкий голос нес колоссальную Ци, поэтому прозвучал в ушах каждого.

Мо Хэн переменился в лице. Раненный и отравленный, он не смог противостоять пространственной атаке. Ци в его теле начала рассеиваться. Меч перестал слушаться. Беглец рухнул на один из заснеженных пиков.

На поле расправы прибыл богоподобный Мо Юньшу.

Отец решил преследовать его лично? Он действительно принял его за предателя? Действительно поверил клеветникам, и решил его убить?!

Мо Хэн мог лишь посмеяться над собственной удачей.

Легкие беглеца горели. Рухнув, он мог издать только полный боли крик. Одинокое, почерневшее от холода, дерево не позволило ему скатиться в бездну. Внутренности поразила жгучая агония. Мужчина, то и дело, извергал потоки крови. Та, вперемешку со снегом, уже испортила его дорогие голубые одежды.

Водяной дракон, наконец-то, нагнал Мо Хэна. Зависнув в воздухе, он позволил беглецу с презрением посмотреть на своих господ.

Губы Лян Гуна начали растягиваться в усмешке. Всего несколько секунд потребовалось прежде, чем та переросла в злобный смех.

— Сестра уже признала свою вину и поклонилась отцу. Младший брат покорно принял свое наказание. Остался только ты.

— Ты все еще считаешь их своими братом и сестрой? — усмехнулся Мо Хэн. Мужчина предпринимал попытки подняться, но те пока не увенчались успехом.

— Откуда тебе знать о сыновьем благочестии?! Ты никогда не уважал своих родных! — величественный голос доносился откуда-то из-за горизонта. Но это нисколько не умаляло его грозности силы и безжалостности.

Сердце Мо Хэна больше не металось от противоречивых чувств. Теперь ему все предельно ясно.

Даже не борясь с раздирающей внутренности болью, мужчина использовал дерево в качестве костыля и медленно принял вертикальное положение. Его темные, источающие кровь глаза, были похожи на далекие, холодные и одинокие звезды. Взгляд черной бездны был направлен на светлое лицо Лян Гуна.

Тот также смотрел на бывшего любовника. Поза мужчины в красном была надменной и снисходительной.

— Не нужно бороться и продлевать собственную агонию, — голос человека имел интересный, опьяняющий словно вино, тембр.

Сердцебиение Мо Хэна ускорилось. Вся боль и обида вспыхнули с новой силой. Коктейль противоречивых, горестных и томительных эмоций не позволил ему смолчать.

— Лян Гун! Сможешь ли ты сосчитать количество раз, когда тебе приходилось просить меня о спасении? Сможешь ли припомнить сколько раз ты кричал подо мной? Ты неблагодарный предатель! У тебя нет права просить меня о капитуляции!

Как он мог быть обманут таким низким человеком? Как мог полюбить кого-то настолько грязного? Почему судьба свела их вместе?

Даже воспоминания о счастливых днях приносят неудачливому беглецу чувство унижения.

— Мо Хэн, может хватит докучать Гуну своей болтовней? воин возвел руку и выпустил в пострадавшего потоки собственной Ци. Сформированная печать придала им определенный вид и скорость. Однако мощности заклинания было недостаточно для нанесения противнику серьезного вреда.

Мо Хэн облокотился на мертвое дерево. Выражение его поистине красивого лица нельзя назвать приглядным.

— Ну надо же! Шавка посчитала себя достойной вступить со мной в битву.

Взмахнув широким рукавом, Мо Хэн поймал пару припасенных зерен лотоса. Собрав остатки Ци, мужчина начал читать заклинание.

По небу прокатились раскаты грома. Пробужденная сила стремилась вырваться наружу.

— Пусть я умру, но ты Мо Юньшу никогда не сможешь познать переданную мне матерью технику!

Стоящий у дерева мужчина замер. Его, словно принадлежащее богу, лицо сияло. Вскоре вся стройная фигура была охвачена приятным сечением.

Преследователи широко распахнули глаза. —

Неужели он..

На часах жизни Мо Хэна осталось всего несколько минут. Ему уже нечего терять, так что воспользовавшись остатками Ци, мужчина пробудил давно запертую в теле технику алого лотоса. Как он мог позволить предателям или глупому отцу лишить его жизни? Лучше ему завершить наказ матери и унести печать с собой в могилу.

— Ублюдок! Ты все еще имеешь наглость сопротивляться?!

Мо Юньшу вновь принялся читать заклинание и формировать ручные печати. Глупый старик переоценивает своего сына…

Взгляд Лян Гуна стал холоднее, а речи пропитались ядом.

— Хватит пустых разговоров. Давайте убьем его и вернемся домой. В конце концов, у нас еще много дел.

Лян Гун крепкий, хоть и миловидный мужчина. Его образ и характер тверды, словно скала. Однако в обращенном на умирающему взгляде читается едва уловимая нежность. Казалось, его волновала судьба бывшего возлюбленного.

Неважно, какие чувства его обуревают в этой долине смерти. Он уже признал себя парой с воином. Для Мо Хэна больше нет места в его мире.

Тихо фыркнув, Лян Гун упал в объятия нового любовника. Ему нет смысла видеть агонию того, Кто ласкал его множество ночей.

Мо Хэн больше не смотрел на предвестников своей гибели. А вот воин, крепче обнимая Лян Гуна, отметил его спокойствие и стал увереннее в себе. Полный ненависти взгляд был обращен на того, кто много лет мешал ему занять ведущее место в секте. На того, кто привязал к себе мужчину его мечты. Уголки губ молодого человека поползли вверх. Неужели его молитвы, наконец-то, услышаны?

Крайне потрепанный вид Мо Хэна заставил его рассмеяться.

— Лян Гун, ты действительно любил его все эти пять лет? Признаться, мое сердце изнывало, когда я видел тебя в его объятиях. И же теперь мы вместе. Как только он умрет, мы сможем быть вместе по-настоящему.

Вдруг черные глаза Мо Хэна вспыхнули алым. Мужчина стер грязь с лица. Под его ногами разразилось настоящее, сжигающее землю, плавящее снег адское, принимающее форму лотоса, пламя.

— Это огонь красного лотоса?! Он действительно обратился к дьявольскому пути? — воскликнул воин.

Адское пламя медленно, но верно поглощало тело Мо Хэна.

Лян Гун во все глаза наблюдал за поднимающимся, способным развеять не только тело, но и душу, пламенем.

Поднялась вьюга. Но она не могла сбить демоническое пламя. Когда огненный цветок, наконец-то, справился с задачей, лепестки его стали нечеткими. Фигура у дерева будто растворилась в пламени. Несший в себе столько боли и обиды мужчина исчез вместе с новым порывом ветра.

Сердце Лян Гуна замерло. Вряд ли он когда-нибудь забудет бывшего возлюбленного. В памяти навсегда останется, напоминающий искаженный злобой смех, ветер.

***

Слишком тихо. Охваченная ядом ненависти душа покойника не может отойти с миром. Он еще не сделал того, чего по-настоящему желал.

Сильная любовь превратилась в ненависть. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь он будет проклинать Лян Гуна. С такой кармой он переродится низшим животным. А жаль. Мужчина ведь так и не отомстил за смерть матери…

С другой стороны, какими бы сильными ни были его чувства — совершенствующийся проиграл. Отец стал тем, кто уничтожил его последний шанс на спасение. Как он мог унизить собственную плоть и кровь? Как мог отдать его в руки врага?

Алый лотос является жестокой дьявольской практикой. Мо Хэн так и не научился использовать его для атаки. Зато смог испепелить собственное, не доставшееся врагу, тело.

Мо Хэн мертв, но до сих пор чувствует жгучий холод. Он ведь уже избавился от тела, так почему его разум осознан? Почему горестные чувства все еще сжимают его сердце?

Душа, воспарив над миром, не вошла в колесо сансары и устремилась вниз. Мо Хэн закрыл глаза и погрузился во тьму.

Перед его внутренним взором предстал алый лотос. Более того, он сам находится в центре пламенного цветка. Мысли покинули разум. Время замерло.

Медитация продлилась недолго. Лепестки лотоса стали опадать. Сознание возвратилось к хозяину. Мо Хэн открыл глаза. Взору предстал цветущий грушевый сад.

Он его помнит! В доме неподалеку он провел детство!

С некоторым недоверием, возродившийся принял сидячее положение и облокотился на могучее, испускающее прекрасный аромат, дерево. Он мог слышать, как легкий ветерок перебирает свежую листву. Мог слышать собственное сердцебиение!

В какой-то момент Мо Хэну показалось, что недавняя трагедия была всего лишь кошмаром. Слишком реальным, оставившим неспособные затянуться раны на его душе сном.

Ошеломленный, он еще раз порылся в собственной памяти, а затем осмотрел тело. Ему двенадцать?!

Неужели запретная техника непросто испепелила его тело, но и перенесла душу? Безумный экстаз и отчаянный ужас заставили мальчишку затаить дыхание.

В памяти всплыли его последняя молиТва и распадающийся огненный лотос.

«Если я возродился, то что насчет святой, оставленной матерью, печати?»

В девять лет Мо Хэн столкнулся с первым своим несчастьем. Его мать была отравлена неизвестными убийцами. Перед смертью женщина поместила в его тело сокровище рода – печать алого лотоса.

— Эта печать несет в себе секрет бессмертия и передается от родителя к ребенку. Пришло твое время. Однако помни, эта техника секретна. Людские законы никогда не признают, что-то настолько сильное. Если ты не будешь крепок духом, лотос убьет тебя. Не используй его опрометчиво…

В тот момент лицо матушки исказила очередная судорога. Ей оставалось жить всего несколько минут. Женщина с досадой посмотрела на сына:

— А-Хэн, никому не рассказывай о дьявольской печати. Знай, что если нарушишь запрет, твоя мать никогда не упокоится с миром!

Маленький Мо Хэн со слезами на глазах принес печальную клятву. Только когда заветные слова были услышаны, женщина закрыла глаза.

— Мир не может быть окрашен лишь в светлые тона. Женщины не могут познать практики алого лотоса. Но ты, мальчик мой, должен постичь его особенности. Ты сможешь раскрыть секрет вечной жизни…

Самый близкий мальчику человек, наконец-то, умер. Выплакав все глаза, Мо Хэн умолял отца помочь душе матери в будущем перерождении, но услышал лишь:

— Закопайте ее где-нибудь.

Девятилетний ребенок остался в одиночестве. Его мать была похоронена под грушевьм деревом. Отец занимался кланом и практиками, а Мо Хэн ушел в трехлетнее уединение. Ребенок никому не рассказал о подарке матери. Даже Лян Гун не знал о секретной, похороненной глубоко в теле технике.

Мо Хэн вернулся к своим двенадцати годам. Ко времени, когда он только покинул уединение и взрастил в себе медленно распускающийся огненный цветок. В прошлой жизни он уничтожил технику вместе с собственной жизнью, но та все равно возродила своего хозяина. Столь сильные, обладающие собственными желаниями, печати никогда не сгинут из этого мира.

— Прошлая жизнь… Эта жизнь… Мама, неужели ты догадывалась обо всем с самого начала?..

В памяти всплыли картины умирающей на постели женщины. Взгляд ребенка стал печальнее. Обида, душевная боль и ненависть заставили мальчика сжать кулак. Рыхлая земля стерпела удар. Глаза Мо Хэна быстро наполнились слезами…