«Тело — это просто маска, которую мы показываем, чтобы обмануть мир».

— Память Древних.

*** Каринтия ***

*** Сэли ***

Оилелл оказалась странной. Даже сейчас, за завтраком, она обхаживает Аннию и меня, как будто мы королевы. У нас обеих были самые большие комнаты, которые я нашла в замке. Я не могу жаловаться, хотя я еще не закончила изучение этого места. Дело в том, что место тревожно пусто. «Сколько людей жило в этом особняке?»

Домовой улыбается с грустным выражением на лице. «Основная ветвь состояла из тридцати человек с Эданом Батомеусом в качестве главы клана. Побочная ветвь была представлена сорока четырьмя людьми, их возглавлял его зять, Келвин Батомеус, первоначально Келвин Арманно. Он попал в клан из Италии, взяв в жены сестру Эдана, Фиакру Батомеус, как свою невесту. Обычно женщины переезжают в другой клан, но Эдан не доверял Арманно, что те будут хорошо относиться к ней».

«Вау. Это довольно много для клана Древних. Даже у Хаммонов было всего пятьдесят два члена». Наверное, я должна вычесть семь погибших, когда они пытались вернуть нас. Магнус сообщил нам вчера, что один из наших охотников ушел, что объясняет, почему он нас принял. Вероятно, у него уже есть война с Хаммон, просто убивая их людей. Хотя я думаю, что их убийство можно было бы рассматривать как защиту его территории.

Я не думаю, что лидер клана позволит ему ускользнуть в любом случае. Не с тем, что поставлено на карту. Мы, артефакты, его репутация … у него есть много, что он может потерять. Я смотрю вверх и изучаю большую столовую с Аннией, Оилелл, Магнусом и мной. Магнус был прав, когда сказал, что он не хочет жить здесь. Даже с четырьмя из нас пространства слишком много.

«Так что же случилось с кланом Батомеус?» — спрашиваю я. «У них был контакт с другими кланами вплоть до окончания Второй мировой войны. Затем они замолчали, и Завеса была усилена, позволяя входить только Древним с серьезными сообщениями».

Магнус изучает стену со своей стороны стола. «Ветвь семьи взбунтовалась и попыталась убить главную семью», — сухо говорит он, его глаза сосредоточены на чем-то далеком.

*** Каринтия ***

***Магнус***

«Я ненавижу эти семейные праздники, папа». Я жалуюсь и жестом указываю своим бокалом вина на обеденный зал. Собранные члены клана пируют и поют, хорошо проводят время. Уголки губ падают вниз. «Наверное, это было бы не так уж плохо, если бы хотя бы один из них научился петь за последние пятьсот лет».

Папа смеется и похлопывает меня по спине одной из его лап. Он большой человек и сильный. Я знаю, что этот жест не был грубым, но тем не менее это заставляет меня споткнуться. «Ты должен научиться веселиться, мальчик. Где я ошибся со своим пятым сыном. Ты просто не можешь оценить хороший кельтский праздник!»

Я качаю головой и глотаю вино. «Неправильно идешь в ногу со временем. В противном случае мы могли бы проснуться и узнать, что мы устарели и не можем идти в ногу с миром. Человеческая культура быстро развивается».

Эдан делает мягкий жест. «Я был там, когда люди праздновали рождение своего так называемого спасителя. Я буду там, когда никто не вспомнит даже размытую историю события». Он поворачивается и уходит в толпу, качая головой и длинной серой гривой, которую он называет волосами.

Поцарапав голову, я обыскиваю вечеринку, чтобы завести с кем-то приличный разговор. Клан празднует каждое зимнее солнцестояние как огромный праздник. Вместо того, чтобы заботиться о своих делах, все собираются в главном особняке, чтобы принять участие в торжествах.

Наверное, я могу выделить один день в году, если это сделает остальную семью счастливой. Нет смысла бороться с этим. Ведь я всего лишь пятый сын. Обращаясь к моей младшей сестре Марле, я приглашаю ее в дискуссию о новой ракетной технике, которую разрабатывают немцы. Забавно, как эти люди придумывают самые странные концепции во время войны.

Конечно, ракеты не совсем новая концепция, но здорово, что они первые, кто действительно заставили их работать. Полностью без магии.

Мы говорим какое-то время, и время летит, когда мы меняем темы. Час спустя, мне нужно сесть, потому что я чувствую сонливость. Вино, должно быть, оказало на меня воздействие. Я действительно так много выпил?

Тогда я слышу крик. Я ищу, чтобы найти источник волнения, но у половины участников вечеринок, похоже, есть такая же проблема, как и у меня. И затем мой отец входит в середину зала, как пьяница, и падает, обнажая нож в спине. Я пытаюсь встать, но мое тело не подчиняется и соскальзывает со стула.

Когда тьма смыкается, я вижу, как Келвин стоит за моим отцом, в то время как его ближайшие последователи хватают немногих членов основной семьи, которые не отравлены. Он наклоняется и вытаскивает нож из спины моего отца. Потянув голову папы, он вводит нож в горло папы и начинает разрезать медленным пилящим движением.

Я хочу кричать на толстую свинью. В честной битве у него никогда не было бы шанса против папы. Нет, это даже не битва. Это просто убийство.

Кровь свободно течет, как ручей, что делает сцену нереальной. Я хочу вскочить и остановить все это, но я заключен внутри своего тела. Сканируя сцену глазами, я обнаружил, что всех из основной семьи убито. Мать нигде не видно. Даже некоторые члены побочной ветви убиты. Вероятно, те, кому не доверяли достаточно, чтобы присоединиться к заговору. Кость спинного мозга моего отца создает проблему, но через несколько секунд лезвие находит мягкую ткань между костями, и голова отца отрывается.

Затем темнота накрывает меня.

Что-то холодное брызгает на меня. «Вставай! Маленький Магнус. У нас есть вопросы, на которые нужны ответы».

Моргая, я вижу темную комнату и узнаю своего кузена, Ли. Он более спортивный вариант своего отца, Келвина. Мне никогда не нравился этот ублюдок. «Что?»

Он бьет меня изо всех сил, но я не падаю со стула. Железные цепи привязывают меня к нему. Синие руны на моих наручниках загораются, когда я пытаюсь использовать свою магию. Я чувствую, что моя магия расходуется, но эффекта нет.

Ли запускает пальцы мне в волосы и оттягивает мою голову. «Не трать свое время. Я наконец-то немного поболтаю с тобой». Он дергает меня за волосы. «Итак, теперь ты дашь мне пароль для управления Завесой».

«Я не знаю ни одного пароля. Ты забыл, что я всего лишь пятый сын?» Я плюнул ему в лицо.

Он отступает и выходит из поля зрения, возвращаясь с плоскогубцами. Когда он направляется к моей руке, я понимаю, что он намеревается сделать. Я пытаюсь сжать руку в кулак, но это не мешает ему схватить мой мизинец. Не интересуясь ответами на вопросы, он крутит, пока боль не становится невыносимой. Я кричу, потом что-то щелкает, и я теряю сознание.

Когда я возвращаюсь к сознанию, это тот же вопрос. «Скажи мне пароль к Завесе».

Я смотрю на свой мизинец. Все такой же. Я не такой взрослый, и я не был уверен, что он исцелит правильно, не сместив кости. Я тоже не был в реальной битве или допросах. Будучи членом Батомеусов, мне пришлось вынести много жестоких занятий, и однажды я сломал ногу. Было больно, но это случилось быстро. Совсем другое, когда это делается медленно и сознательно.

«Не игнорируй меня, глухой ублюдок». Ли тянет нож и втыкает в мои кишки. Просто так! Я все еще пытаюсь понять причины его действий, когда он крутит нож. Я рычу от боли, и захлебываюсь. Я задыхаюсь от своей крови. Он рычит. «О, нам будет очень весело».

Когда я открываю глаза, он там. На этот раз с молотком. Он задает тот же вопрос, что и раньше, и я отказываюсь от знания пароля. Затем он использует молот на коленях, а затем на моей челюсти.

Я начинаю проклинать тот факт, что мы, Древние, можем себя исцелить.

Через некоторое время становится привычным пробуждаться и переносить пытки. Я даже не знаю, день или ночь, или как часто я падал без сознания. Это похоже на вечность, но, может быть, через несколько недель, когда я просыпаюсь. Сегодня в комнате не только Ли. Келвин тоже есть.

Я насмехаюсь над ним. «Ублюдок», я хриплю своим сухим горлом. Ли не утруждает себя моим кормлением.

Келвин подходит ко мне и наклоняется. «Я могу закончить это, понимаешь? Все, что тебе нужно сделать, — это сказать мне пароль от Завесы. Твой отец как-то запер ее, когда умер. Первоначально мы думали, что Фиакра сможет контролировать вуаль, как только он умрет. В конце концов, это его сестра. Но, к сожалению, она не может. Похоже, что это имеет какое-то отношение к вашей линии генеалогического древа».

Я фыркаю. «Просто сделай новую Завесу, идиот».

Он сжимает челюсти. «Завеса связана с этой сферой реальности. Поэтому, когда мы восстали, все двери закрылись, и мы были заперты внутри. В твоих интересах рассказать нам, как выйти. Или ты хочешь быть запертым здесь навсегда?»

Я тяну свои цепи. «Итак, все, что я должен сделать, это подождать».

Лицо Кельвина становится невыразительным. «Другие говорили об этом тоже. Но это не длилось очень долго после того, как я начал наносить им личные визиты. Поверь мне, что уход Ли в действительности — это праздник. Ты последний, пока я не проверю очередную теорию».

Последний? «Что ты имеешь в виду?»

«Когда ваша линия генеалогического дерева исчезнет, контроль над Завесой перейдет к Фиакре. Другие из основной семьи были такими же упрямыми, как ты, но у них не было стойкости, чтобы поддержать это. Я боюсь, что они уже погибли. Поэтому я дам Ли еще три дня, чтобы получить ответ, и я закончу это. Либо ты скажешь нам пароль, либо мы протестируем свою теорию». Он поворачивается и выходит из темной камеры.

Ли усмехается и подходит ко мне с крючкообразным инструментом. Пока он работает, я стараюсь изо всех сил убегать куда-то еще в моем сознании.

На этот раз я не пробуждаюсь от холодной воды. Кто-то хлопает меня по щеке. «Вставай! Он идет!»

Открыв глаза, я обнаружил, что тетя Фиакра наклонилась ко мне. Она шарит в моих кандалах с ключом в руке. В поисках комнаты я больше никого не нахожу. Нет Ли. Это трюк? Позволят ли мне убежать, чтобы открыть для них сферу реальности?

Я моргаю, когда Фиакра открывает кандалы на левой руке. Видимо, мои ноги уже свободны. Почему она делает это, если она на их стороне? Очевидно, они думали, что она им поможет. В противном случае они бы не организовали такой план. Я чувствую ярость во мне. Ярость от предательства. Ярость от смехотворности всего этого. Ярость от боли.

Моя тетя открывает последние кандалы.

Я поднимаюсь и хватаю ее за шею, и она, похоже, удивлена. Чего она ожидала?

Когда ее тело падает на землю, дверь в камеру открывается, и Ли входит в комнату, удивляясь всему происходящему. Красная пелена опускается на мое видение, и я рычу, когда ненависть полностью овладевает мной. Я направляю свою магию впервые за несколько недель. Мой крик не человеческий, он не похож ни на что, что принадлежит Земле.

Ли поднимает обе руки, чтобы возвести щит, но мои руки покрыты энергией, и я прорываюсь сквозь барьер. Я пытаюсьдобраться до его лица. Он старше и быстрее, хватает меня за руки. Ухмыляясь, он разводит мои руки и держит подальше от него него. Вот тогда я понимаю, что Магнус не Древний. Магнус — это всего лишь кожа. Что-то, что я действительно показываю миру. Эта древняя ярость и злоба — истинное я.

Обнажая свои зубы, я наклоняюсь вперед и впиваюсь в его горло. То, чем я являюсь, говорит, что победа в бою не определяется умением или силой. Это решается простым фактом, кто более жесток.

Когда он отпустил меня, мои руки окунулись в его талию. Я выпускаю когти и разрываю, пока его грудь не остается разрушенной пустой пещерой, затем я иду дальше, ища следующую жертву.

*** Каринтия ***

*** Сэли ***

Магнус берет свой апельсиновый сок и выпивает. Сделав это, он аккуратно ставит стакан. Как будто требуется много усилий, чтобы не раздавить его.

«И потом я убил их всех».

Он вздыхает, как будто избавился от тяжести. «Если ты извинишь меня? У меня действительно есть дела. Такие, как играть в игры и использовать другие средства, чтобы отвлечь себя». Он встает и выходит из комнаты.

Анния смотрит на свою тарелку. «Я больше не голодна».

Добравшись до шеи, я массирую ее, потому что во время истории она немного затекла. «Я признаю, что задавать такой вопрос не было самой лучшей идеей, которую я когда-либо придумывала».

Внезапно Оилелл оказывается возле меня и похлопывает меня по плечу. «Но это самое длинное, что он когда-либо говорил об этом конкретном событии. До сих пор это было всегда табу, чтобы говорить об этом, даже со мной. Ты, должно быть, понравилась ему».

Я пытаюсь улыбнуться. «Я не хочу вторгаться, но почему ты остаешься в этом месте, Оилелл. Не трудно ли работать с такой историей».

Домовой пожимает плечами. «Я должна. Моя раса получает свою силу от людей, с которыми мы связаны. Чем сильнее наш хозяин, тем сильнее мы. Я связана с родословной Батомеусов. Хотя большинство из нас, домовые, прячутся в тени в наши дни и служат людям в качестве домашнего духа. Гораздо легче жить так».

Я поднимаю бровь. «Значит, ты очень хорошо скрываешься? Это причина, почему все думают, что ваша раса вымерла?»

Она улыбается, показывая золотые зубы. «Мы действительно очень хорошо скрываемся и убегаем. К моему стыду я должна признать, что я вернулась в особняк, когда все уже закончилось. Вот почему Мастер предпочитает не видеть мое лицо. Я думаю, что что-то внутри него сломалось в той комнате».

Затем она меняет тему. «Ты должна встретиться с другими слугами дома! И я покажу тебе округу особняка и сады. В противном случае ты можешь не найти путь обратно. Особняк может показаться лабиринтом, если ты не знакома с этим местом». Она бросается к двери и открывает ее, ожидая, что мы последуем за ней.