Замороженные колокольчики и горящие окна - 1 Глава
Глава 1: 1. Утренняя Корица
Дерево под покрытой ковром лестницей продолжало медленно скрипеть в хрустящем воздухе, независимо от того, как стратегически Лаура поставит ногу. Как маленький тролль, выпрыгивающий из-под земли, низкий, жесткий, прерывистый звук прокрадывался даже под мягкими усилиями ковра и толстых носков пожилой женщины.
Однако ей оставалось только надеяться, что он не был таким громким, чтобы разбудить ее девочек, и поэтому она продолжала спускаться вниз, все так же медленно и осторожно, как только могла. Несколько раз она останавливалась, чтобы зажечь одну из масляных ламп персикового цвета, стоящих вдоль лестницы, оставляя дорожку из розовато-желтых светящихся шаров, освещающих белые стены и теплые коричневые деревянные панели. По крайней мере, когда ее девочки проснутся, они найдут дом теплым объятием света, а не темной, ледяной пещерой, как сейчас.
По мере того, как Лора спускалась все ниже, выцветший темно-красный ковер, его старый цветочный узор, принесенный в жертву наряду с цветом, был в состоянии смягчить часть льда, который умудрялся пробиваться сквозь трещины дома каждую ночь. Однако, когда ее нога, наконец, коснулась черно-белой плитки пола, шока от ледяных игл, которые, казалось, пронзили шерстяной носок, было достаточно, чтобы заставить ее судорожно вздохнуть.
Она вцепилась в пуговицы своего плотного, небесно-голубого ночного платья, как будто ужесточая хватку, могла предотвратить утечку накопившегося тепла. Однако воздух был хитрым, часто изменчивым компаньоном, и ему все же удавалось найти свой путь между скрипами кнопок. Лаура застонала, пробормотав» Винтерс » с проклятым шипением себе под нос, и со вздохом посмотрела на дверь на другой стороне коридора. На цыпочках, решила она, надеясь, что это уменьшит дальнейшее прямое воздействие неумолимых плиток.
К сожалению, ранний утренний воздух никогда не был известен своей милостью, и каждый раз, когда Лора пыталась сделать еще один шаг, она чувствовала, что пальцы ног становятся все более и более онемевшими, как будто само их существование замерзало до смерти на полу.
Поэтому она старалась сосредоточиться, преодолевая головокружение, возникшее в голове после приема кофеина, следуя рисунку на полу, сначала ставя ногу в Белый квадрат, затем в черный квадрат, затем в Белый Квадрат и так далее. Она видела, как некоторые из самых маленьких девочек дома делали то же самое, играя в игры, основанные на плитках, много раз, когда она считала, что это слишком холодно или, в редких случаях, слишком тепло для них, чтобы быть снаружи. Казалось, они оставили свой след. Всякий раз, когда она замечала шишку или царапину на одной из плиток, ставших жертвой одной из этих игр, она не могла не чувствовать, как ее живот наполняется приятным, успокаивающим чувством удовлетворения.
Когда, наконец, ее рука ударила по дверной ручке, и та со щелчком открылась изнутри комнаты, мягкий свет от масляных ламп на лестнице был нарушен. Лору снова встретила темнота. Однако, войдя в комнату и позволив глазам привыкнуть, она заметила темно-голубоватый свет, пробивающийся сквозь щели больших плотных занавесей, свисающих с противоположной стены, демонстрируя минимум контуров мебели. Возможно, снаружи все еще был какой-то луч лунного света, хотя она сомневалась, что он продержится долго.
Лаура быстро включила масляные лампы, висевшие по обе стороны двери, позволяя свету пульсировать в комнате. Выщербленная белая краска на длинных рядах стульев по обе стороны от столь же длинного стола занимала большую часть стройной комнаты, дальше располагался каменный камин справа и шкаф, до отказа набитый тарелками, столовыми приборами и чашками слева. Верх кремовых занавесок был украшен пучками остролиста и омелы, их ярко-красные и белые ягоды переплетались с высохшей зеленью листьев, царапая серо-коричневые стены.
Все еще моргая от внезапного Эха света, Лора направилась к шкафу,но обнаружила, что остановилась, не успев потянуть за одну из ручек. Это определенно были маленькие, пронзительные голоса, хихикающие за занавесками, которые она слышала, мелькающие в воздухе, как невидимые тени, но не менее тыкающие в уши Лауры, как иглы. Сузив глаза и жалобно вздохнув, она ощупала шкаф, пока не нашла ручку, прежде чем открыть его и позволить пальцам блуждать внутри.
Сквозь лязг и толчки ей в конце концов удалось вытащить длинную тонкую зажигалку и несколько спичек, объем предметов и жесткость холода делали почти чудом, что он вообще двигался. Потом, через несколько, жалкие попытки, производящих пламя, зажравшихся нет-так что тонкости-становится громче, как она сделала так, она, наконец, сумела сохранить одного установившегося в конце, без нее зевать дыхание его. Вместо этого он продолжал слегка мерцать, когда она подняла его над головой, к железной люстре, висящей над столом, и начала зажигать свечи, окружавшие серовато-черный металл.
Мгновение она стояла с сияющей улыбкой, глядя на мягко колышущееся пламя, которое только что создала, пока снова не послышались пронзительные звуки из-за занавесок. Ее улыбка быстро превратилась в хмурую гримасу, и с раздражением, она задула пламя зажигалки, и использовала ее конец, чтобы дать несколько, маленьких, быстрых ударов по толстой ткани, которую эти существа использовали в качестве щита, оставив пару черных точек, когда она сделала это. Однако, услышав несколько тихих вздохов и громких надутых губ, она быстро положила зажигалку на стол и уперла руки в бедра.
-Ну что, хватит капризничать? — спросила она, стараясь говорить как можно тише. — Иначе ты мне больше не понравишься, и тогда для тебя не останется ни крошки печенья. Помнишь?» После того, как она закончила эти слова, поток маленьких, разноцветных тел, несомых изящными, полупрозрачными крыльями, ворвался в комнату, их большие, лишенные радужки глаза смотрели на нее, как маленькие угольки, начинающие тлеть. Маленькие надутые губки на их лицах можно было бы счесть почти очаровательными, если бы не ряды острых зубов, которые, как Лаура точно знала, прятались за этими маленькими пухлыми губами. Количество следов от жевания, которые она обычно находила на одежде девочек, и ткань мебели были достаточной причиной для нее, чтобы держать палец подальше от их досягаемости, когда она грозила им.
-Ты можешь сесть у печки, — сказала она, — но не воруй и не дергай за волосы, понял? И больше не смейтесь надо мной! Я больше не хочу от тебя таких трюков, какие ты обычно выкидываешь в это время года.» Лауре почти захотелось дать себе пощечину, когда она поняла, что сказала, когда десятки глаз сузились в ее сторону и надутые губы превратились в широкие Лора нахмурила брови, но не собиралась жаловаться или делать еще какие-то непредсказуемые движения, пока они были отвлечены. Тем не менее, она попыталась прислушаться к тому, что могло привлечь внимание маленьких парней, но тут же вспомнила об ограниченности человеческого слуха, когда она ничего не могла уловить. В конце концов, однако, она начала слышать мягкие глухие удары, спускающиеся по лестнице, становясь все громче и громче, когда они треснули по дереву, узел в ее животе освободился, и она позволила себе издать небольшой вздох облегчения, наряду с молчаливым упреком себе за то, что не следила за своими словами.
Было известно, что резкое увеличение энергии в природе, которое происходило ближе к каждому солнцестоянию, приводило животных, эльфов, фей и всевозможных существ в неистовство, заставляя их возвращаться к своему первобытному » я » или, по крайней мере, значительно ослаблять самоконтроль. Лора слышала, как многие люди ходили по магазинам в центре города, жалуясь на то, что их домашние животные одичали или домашние пикси начали совершать более злые «шалости», чем обычно, как будто они вернулись к тому, как они были до того, как привязались к дому и его семье. Она должна была понять, что Пикси будут немного больше … сами так близко к середине зимы.
К счастью, одна из ее дочерей была посредницей между их маленькими летающими подругами и остальной частью дома с тех пор, как она появилась на свет младенцем, первой из ее дочерей, оставленных на попечение ее и кузенов.
В то время как это показывало неуверенность, которая приходит с уходом за новорожденным в первый раз, одна из любимых историй Лоры, чтобы рассказать о своей старшей дочери, рассказывала о лицах ее Кузин, когда они нашли обычных летающих нарушителей спокойствия дома, которые разрывали их одежду, хватали их еду и прятали свои вещи до тех пор, крепко спали вокруг маленького, бледного ребенка в кроватке, крепко спали с нежными улыбками на лицах. Сначала они все боялись, что Пикси попытаются украсть ее, даже если они явно жили в доме целую вечность, но вместо этого они, казалось, довольствовались тем, что следовали за растущей девочкой и заставляли ее смеяться маленькими актами магии.
Теперь, так же быстро, как они переключили свое внимание с нее на новый звук, в тот момент, когда шаги перестали скрипеть и начали постукивать по чему-то похожему на хрустящую гладкую поверхность, облако летающих существ ворвалось в открытую дверь, сопровождаемое пронзительными приветствиями и визгливыми восклицаниями.
По крайней мере, это было все, что Лора смогла уловить из мешанины скрипучих голосов, доносившихся из коридора. Однако то, что она смогла уловить, было то, как шаги внезапно, казалось, остановились, и небольшая, приглушенная попытка хихикнуть, которая последовала за этим. Услышав это, Лора решила, что, пожалуй, лучше оставить это конкретное «доброе утро» таким, каким оно было, и повернулась, чтобы открыть за собой дверь в кухню. —
Когда огонь под плитой начал потрескивать, Лора закрыла глаза и позволила теплу пламени лизнуть иней с ее ног. Это была ее любимая часть утра. Это могло почти заставить ее забыть о боли в мышцах, о треске костей или даже о том, что небо, вероятно, откажется превратиться из черного в серовато-желтое еще несколько часов. Поэтому сейчас она постарается впитать этот жар в окоченевшие конечности и дождется, пока остальная часть длинного, узкого пространства кухни медленно превратится в удобное воздушное одеяло.
— Доброе утро.» — произнес бормочущий, зевающий голос, сопровождаемый скрипом металлических петель и каким-то тихим шарканьем по полу.
— Доброе утро, Эмми.» Лаура что-то промурлыкала в ответ, ее глаза все еще были закрыты, но она уже слышала мягкий, приглушенный гул высоких голосов, идущих по следу шагов, скользящих по полу.
-Я собираюсь сварить кофе, — сказала молодая женщина позади нее.»
— Да, пожалуйста, дорогая.» Лора ответила, после чего, наконец, открыла глаза и повернулась, потирая руки, чтобы ускорить процесс нагрева, который она начала.
При виде молодой женщины, которая присоединилась к ней на кухне, Лора не смогла сдержать улыбки и позволила удовлетворению захлестнуть ее, просто наблюдая, как старшая из ее девочек потирает переносицу и волочит ноги к стойке. Она изо всех сил пыталась подавить смех, видя, как пикси уютно устроились в этих густых, красновато-черных кудрях, собранных в беспорядочный пучок, оставляя несколько непослушных локонов кружиться вокруг этого красивого четкого, белого бледного лица, игриво подпрыгивая на ее высоких скулах. Некоторые из пикси, казалось, тоже собрались в складках водолазки шерстяного платья, которое Эмми накинула на ее стройную, как песочные часы, фигуру. Тем не менее, широкие улыбки пикси и щебечущие звуки были контрастом с темными кругами под глазами их хозяина и тихими стонущими звуками, исходящими из ее рта.
— По-моему, там еще остался вчерашний суп.» — Сказала Лора, уже взяв кастрюлю, стоявшую на деревянной стойке, и поставив ее на одну из медленно нагревающихся железных крышек плиты. -Ты ведь не возражаешь, если я еще раз съем это на завтрак?» Эмми пожала плечами, потянулась к кухонному камину и схватила банку с коричневато-черным порошком и кофеварку.
-Можно и так, — ответила она, кладя продукты на прилавок и открывая крышку банки. — но на завтрак всем не хватит, правда?»
-Нет, но этого будет достаточно для нас четверых.»
Эмми что-то промурлыкала в ответ, схватила с подоконника выцветший серый чайник и, обойдя Лору, направилась к раковине. Тем временем Лора продолжала улыбаться ей, чуть ли не приплясывая на цыпочках, а ее взгляд снова скользнул по темно-коричневому платью в клетку и черной шерстяной рубашке, торчащей из пройм на рукавах.
-Разве это не мое платье?» — спросила она со смехом, наблюдая, как Эмми наполняет чайник водой и ставит его на одну из маленьких железных крышек. -А моя рубашка?»
— Не больше четырех лет.» Молодая женщина ответила хмурым взглядом.
-То же самое, что и с другими вещами, которые вы забрали из моей комнаты?»
— Ты никогда не возражал.» Лаура покачала головой и вздохнула, но решила больше ничего не комментировать. Вместо этого она сняла крышку с кастрюли, стоявшей сейчас на плите, и была встречена легким порывом теплой сырости, насыщенной ароматом пряностей, картофеля и лука, исходящим от густой зеленовато-желтой жидкости внутри. Через несколько минут он, вероятно, будет достаточно теплым, чтобы снова подавать, заключила она, но сейчас она снова накрыла его крышкой, оставив небольшое отверстие для выхода пара. —
Довольно скоро теплый запах супа смешался с горьковато-сладким ароматом, пузырящимся из кофеварки, создавая широкий букет смесей и тонов, которые заполнили комнату. Эмми передавала маленькие крошки черного хлеба и остатки печенья пикси, все еще уткнувшимся носом в ее кудри и одежду, которые, казалось, очень старались не оставлять никаких следов еды, как только она попадала в их крошечные руки. Их маленькие заостренные зубки жадно жевали маленькие подношения, временно заглушая стук до легкого писка.
— Пойду накрою на стол.» — Сказала Лора, снимая кастрюлю с плиты и чувствуя, как тяжесть разрывает ее мышцы, когда она подняла ее к груди с выцветшим кремовым полотенцем, обернутым вокруг ручек. — Остальные двое должны спуститься с минуты на минуту. — Лора попыталась выйти из кухни так быстро, как только позволял вес, но, проходя мимо Эмми и слегка пнув ее ногой, чтобы открыть дверь, она уже услышала за спиной шаги.
— Это я должна нести, — сказала Эмми, на что Лора хихикнула и еще быстрее зашаркала к столу.
-Ну ладно, — ответила она, быстро поставив кастрюлю, прежде чем Эмми успела до нее дотянуться, — теперь уже слишком поздно.» Затем она расправила плечи и спину, услышав, как что-то хрустнуло, и Эмми громко вздохнула у нее за спиной.
-Не жалуйся на то, что у тебя болят плечи, если будешь продолжать в том же духе, — сказала она.
— Я знаю. Я знаю, — ответила Лора, но не обернулась. Вместо этого она подошла к шкафу, чтобы открыть стеклянные дверцы с тарелками. К счастью, прежде чем Эмми успела сказать что-то еще, вдалеке послышались новые шаги, и Лора вздохнула с облегчением, получив повод сосредоточиться на чем-то еще, кроме пристального взгляда Эмми, пронзающего ее спину.
—
Сидя во главе стола, Лора оглядела пятнадцатилетнюю девочку и двух молодых женщин, доедавших последний кусок супа, оставшийся в кастрюле, стоявшей посередине. Каждый из них не отрывал взгляда от своей миски, неотвратимо переводя взгляд с кастрюли на котелок, в то время как их руки продолжали сжимать еду. Сама Лора стояла чуть поодаль от трио, ее собственная миска с супом была плотно прижата к груди. Она знала, что не сможет получить еще одну порцию, так что могла бы считать и эту, стараясь делать только маленькие, медленные глотки.
Разноцветные кофейные кружки, стоявшие рядом с каждым из них, были в основном пусты в этот момент, но острый, горько-сладкий запах все еще отказывался уходить, даже вокруг теперь полностью опустошенной, высокой кофеварки, стоящей рядом с чайником. Это заставило Лору радостно ерзать на подушке кресла, наслаждаясь сладким сочетанием кофе, супа и ароматного масла с корицей, которое она добавила в лампы.
-Итак, Пенни, — сказала Лора, поворачиваясь к пятнадцатилетней девочке, сидевшей по правую сторону стола и в данный момент вычерпывавшей ложкой последний кусок супа из своей миски, — ты впервые ищешь Святочное дерево. Разве ты не взволнован?» Пара миндалевидных, глубоко посаженных, ледяных голубых глаз на мгновение оторвалась от бежевой керамической миски в ее руках, а затем слегка сморщилась, когда девушка вытащила ложку изо рта и повернулась, чтобы снова посмотреть в суп.
-Думаю, да, — ответила Пенни. — то есть я не совсем уверена. … Это всегда звучало так серьезно, когда они приходили и забирали его. — Лаура бросила быстрый взгляд на ухмыляющихся Эмми и Блэр, вторую по старшинству из ее девочек, сидящих напротив Пенни, прежде чем снова переключить свое внимание на девушку справа от нее.
-Ну да, это серьезно.» — Сказала Лора, когда ее мысли ненадолго вернулись к ее собственным темным зимним утрам с матерью и сестрой, ищущими свое собственное рождественское дерево года в густом белом лесу. Она вспомнила, как они тащились по снегу, пытаясь не заснуть, пока искали, какое дерево они выберут, чтобы защитить свой дом от дикой энергии самого темного времени года.
Она вспомнила, как пухлые пальцы матери всегда слишком сильно хватали ее за запястье, бормоча разочарование себе под нос, а пронизывающий ветер не делал ничего хорошего для ее кожи. Магия ее матери никогда не была самой сильной, поэтому ощущение специфической энергии каждого дерева было ошеломляющим. Тем не менее, было крайне важно найти правильный.
Дерево, которое накопило слишком мало защитной энергии, могло оставить дом уязвимым для злых духов или гоблинов в течение остальной зимы, в то время как дерево с слишком большим количеством защитной энергии могло давить на обитателей дома и даже ошибочно принимать их за незваных гостей. Таким образом, в основном все сводилось к тому, что Лора и ее сестра мягко пытались направить мать в правильном направлении, чтобы они не шли бесцельно все дальше и дальше в лес в течение нескольких дней.
Тем не менее, это всегда заставляло ее улыбаться каждый раз, когда одна из ее девочек отправлялась на свои первые поиски святочного дерева и получала возможность испытать, как она и ее магия будут впервые подвергнуты воздействию сырой, неконтролируемой энергии природы. Теперь настала очередь Пенни, и Лора уже с нетерпением ждала, какие истории расскажет девочка об этом совершенно новом опыте, когда вернется.
-Ты закончила свое обучение всего три месяца назад, — предупредила Лора, наклонив голову к Пенни, чтобы получше рассмотреть ее лицо, — а это значит, что вход в лес прямо сейчас все еще будет немного тяжелым.» Пенни кивнула, ее глаза уже бегали туда-сюда. -Так что не забудь послушать своих старших сестер, ладно?»
-Она научится, — сказала Блэр, подперев подбородок тонкими руками, и улыбка заиграла на ее красивом, нежном, Овальном, золотисто-коричневом лице, — с каждым опытом она будет учиться. Так же, как и мы. Зимние гоблины, как правило, заставляют вас быстро учиться.» Бледные щеки Пенни вспыхнули, и Лора с трудом удержалась, чтобы не обнять девочку, увидев, как та нервно почесывает одну из темно-каштановых голландских косичек, вьющихся вокруг ее головы и заканчивающихся на затылке маленьким пышным хвостиком. -Мы должны подготовить сани.» Затем Блэр продолжила. — Перед рассветом, помнишь Пенни?»
— Блэр, не дразни ее! — сказала Лора. -Она и так уже достаточно нервничает.»
-Ты действительно говоришь о пенни? — спросила Эмми, тоже улыбаясь. — Или ты сам говоришь?» Как будто хуже и быть не могло, пикси в волосах Эмми и парочка, которые начали свисать с ее рукавов, а потом начали хихикать и показывать на Лору, без всякого вмешательства хозяйки:
«Вы обе такие злые!» Лаура усмехнулась, погрозив пальцем и Эмми, и Блэр,что только усилило пикси. -Как же я вас двоих растила? Никакого уважения.»
— Мы тоже тебя любим, мама Лора, — сказала Эмми.
— Так много, — добавила Блэр, на что Пенни издала легкий смешок из-за своей руки, заставив Лору снова повернуться к ней. -Не позволяй этим двоим влиять на себя! — сказала она Пенни, хотя это, казалось, мало помогло подавить всеобщее веселье на ее круглом лице. -Это безнадежное дело! У тебя и остальных девочек еще есть шанс стать порядочными людьми.» Пенни снова рассмеялась, и на этот раз Лора не смогла удержаться, чтобы уголки ее рта тоже не приподнялись.
—
— Осторожно!» — Прошипела Лора, наблюдая через кухонное окно над раковиной, как нога Эмми исчезла в снегу с тихим хрустом, слышным даже сквозь тонкое стекло. Незажженный фонарь в одной руке покачивался из стороны в сторону на темных ржавых петлях, в другой она держала веревку, привязанную к саням, тащившимся позади нее.
Единственный свет, который можно было найти снаружи, исходил из окон, освещая в основном незамеченный снег, и Лора наблюдала, как Эмми остановила сани прямо перед одним из этих квадратных световых лучей. То есть, если это еще можно было назвать санями, потому что вряд ли они выглядели как приличные.
В прошлом году младшие девочки дома решили покрасить его всеми возможными красками, какие только можно было найти в доме. Так что теперь бедное дерево было облеплено брызгами всех цветов, какие только могли придумать малыши, навсегда оставляя шрамы на его некогда теплом коричневом тоне. Тем не менее, когда остальная часть дома увидела, как дети прыгали и смеялись вокруг него, добавляя слои за слоями мазков кисти, как на санях, так и друг на друге, это полностью помешало кому-либо прокомментировать что-либо, кроме «хорошо!» или «как красиво!».
-Все в порядке.» она слышала, как Эмми сказала Блэр, явно поднимая руку, чтобы остановить их, даже при ограниченном освещении. Молодая женщина сжала юбку в кулак, и многочисленные белые хлопья прилипли к подолу ее платья от того, как она продирала ноги сквозь снег. Блэр и Пенни последовали за ней, ступив на дорожку, которую создала Эмми. Каждый из них нес еще по три фонаря, которые затем закрепил в ногах саней, причем тот, который несла Эмми, уже занял свое место впереди. Затем Блэр швырнула мешок, который несла через плечо, на середину деревянной дорожки, и связала его длинной, тонкой веревкой, оставив его неуклюжим и неуклюжим, но неспособным упасть.
— Сегодня утром луна скрылась за облаками, — сказала Блэр, вытягиваясь из мешка и поправляя свое толстое темно-синее пальто на плечах, — так что я, вероятно, сегодня не буду работать на полную мощность.»
— Как будто это будет проблемой.» Эмми усмехнулась. -Не похоже, чтобы тебе помешали какие-то незначительные неудобства.» Обе молодые женщины рассмеялись, и Эмми обошла вокруг каждого фонаря, открыла их маленькие стеклянные клетки и подула внутрь. Как только она это делала, внутри каждого из них появлялось мерцающее пламя, и Лора не могла сдержать широкой улыбки, растянувшейся на ее лице, ее сердце начинало биться немного быстрее при виде этого.
Однако, поймав себя на собственном отражении, она медленно покачала головой. Это было действительно смешно, все еще волноваться из-за такого старого, простого трюка, но это была одна из первых вещей, которым Эмми научилась за время своего обучения. Итак, как же ему не удалось вернуть Лору в то время, когда Эмми была всего лишь двенадцатилетней девочкой, подбежавшей к ней со свечой из спальни, которую они с Блэр делили вместе, чтобы показать ей эту маленькую, но такую вызывающую улыбку новую способность? Ее кузина Джина, одна из других смотрительниц в доме, всегда отчитывала ее за то, что она ведет себя как ребенок, собирающийся открыть свои подарки под елкой, когда кто-то из их подопечных проявляет какую-то свою индивидуальную магию, неважно, насколько маленькую, но Лаура еще не нашла повода по-настоящему заботиться об этих замечаниях.
— Ты готова, Пенни?» — Спросила Блэр, и Лаура увидела, как затылок Пенни медленно кивнул.
— …Нужно ли нам вызывать духа-проводника?» — спросила пятнадцатилетняя девочка, ее голос звучал весело даже через стекло. Однако Лаура уже заметила, как ее пальцы вцепились в толстое коричневое пальто и теребили темно-синий шарф, обернутый вокруг шеи.
— Да, — ответила Эмми, — энергия в лесу будет совершенно хаотичной. Так что нам придется вызвать наших северных проводников.» Голова Пенни уткнулась в шарф, и Лоре пришлось подавить желание выбежать на холод и обнять ее.
Она не могла винить девушку, она сама помнила, как впервые связалась и вызвала своего северного проводника. Воспоминание о собственном пронзительном, нервном смехе, когда он дал о себе знать, до сих пор заставляло ее стонать.
Северный проводник был одним из пяти духовных проводников животных, которые постепенно становились известными во время развития и обучения магии человека. У каждого из них были свои обязанности по отношению к человеку, которому они принадлежали, и как только они все вступали в контакт и раскрывали себя, это было знаком того, что обучение закончилось. Четыре из них были названы в честь четырех сторон света и их соответствующих энергий, а пятый был центральным проводником, который всегда оставался рядом с человеком и помогал координировать их силу. Для детей было нормальным поначалу путать центрального проводника с животным-духом. Разница, конечно, в том, что духовное животное было животным представлением души, силы и самой магии человека, в то время как центральный проводник был отдельной сущностью, помогающей и поддерживающей эту магию, а также помогающей человеку в его жизни, так же как и остальные четыре, появляясь как успокаивающая, стабилизирующая сила. Однако Северный проводник … Лора вздрогнула.
Поскольку путеводитель относился к зиме, самому темному времени года, он должен был действовать как защитник от враждебности и жестокости, но часто также принимал форму нападающего, когда человек вел себя слишком слабо или пассивно. Она помнила, как многие из ее одноклассников во время ее собственной тренировки выходили из класса с обескровленными лицами, расширенными, отстраненными глазами и иногда даже царапинами на коже после одной из встреч с их собственными северными проводниками, явно разочарованными своими подопечными.
Тем не менее, рискуя выйти в тени холодного, заснеженного леса, наполненного энергией от того, что они были так близко к Йолю, иметь с собой своих северных проводников, вероятно, было хорошей идеей. Вдобавок ко всему, какой бы гнетущей ни была энергия северных проводников, она не могла отрицать, что перспектива наблюдать, как ее девочки вызывают одного из своих проводников своим собственным, уникальным способом, уже наполняла ее желудок пузырями возбуждения.
Прижав ладони к стеклу, она смотрела, как Эмми вытянула руку над снегом и сжала ее в кулак. Вскоре после этого маленькие капельки черного дымящегося угля упали сквозь трещины ее пальцев и образовали густую черную массу на холодной белой земле. Вскоре после этого из пепла появился Большой Черный Волк с дикой шерстью, светящимися янтарными глазами и призрачным черным дымом, поднимающимся от его шерсти, который вырос до груди Эмми и начал тесно окружать ее. Рядом с ней Блэр закрыла глаза, сложив руки на груди, и серебристо-белая точка света начала формироваться между ее бровями. Затем он отделился от ее кожи в виде маленького светящегося шара и упал в ее сложенные чашечкой ладони. Большие, круглые, темно-синие глаза Блэр снова открылись, посмотрели вниз на маленький шар света, который она держала, и наблюдали, как он растет и превращается в мерцающую, серебристо-белую, слегка светящуюся Росомаху. Затем проводник вцепился ей в руку, забрался на плечо и устроился в ее длинных, густых, медово-светлых волосах.
Наконец Лора перевела взгляд на Пенни, которая, казалось, возилась с шарфом, наблюдая, как две ее старшие сестры с легкой улыбкой подзывают своего проводника-Северянина. Лоре снова почти захотелось выбежать на улицу, чтобы подбодрить ее, но пятнадцатилетняя девочка сделала несколько заметно длинных глубоких вдохов, прежде чем внезапно расправить плечи и спокойно положить ладони перед собой. Тонкие струйки энергии начали расти из каждой ладони, черные слева и белые справа, встречаясь и смешиваясь друг с другом в середине. Две энергии переплелись и закружились, как дым из трубы, пока не затвердели в форме белоглазого, белоклювого Черного дрозда, который затем взгромоздился на плечо Пенни.
Маленькая слезинка потекла из уголка глаза Лауры вниз по щеке, прежде чем она быстро вытерла ее, но она все еще не отводила взгляда. Она чуть не задохнулась от того, как ее грудь начала наполняться теплым, бурлящим удовлетворением.
Она все еще помнила крошечного, болезненного ребенка, оставленного на пороге ее дома,и как она неделю не спала, пытаясь вылечить ее. Теперь эта самая малышка закончила свое обучение и отправилась на свои первые поиски рождественского дерева. Та же самая девушка, которая не хотела никому показывать магию, которую она изучала, пока она не была «достаточно хороша», теперь начинала рисковать все глубже и глубже в темноту и пробиралась в суровый, снежный пейзаж, наполненный феями и духами.
—
Некоторое время спустя Лора все еще смотрела на улицу, следя за фонарями, пока они не превратились в тусклые огоньки вдалеке, как умирающие светлячки в конце лета. Однако в конце концов ей пришлось так прищуриться, что она даже не заметила ни последнего мерцания огней, ни даже каких-либо шагов на снегу, что на лбу у нее начало образовываться болезненное давление, и ей пришлось заставить себя отойти от окна. Затем она моргнула и потерла глаза, на мгновение задумавшись, дрожат ли ее руки и спина от того, что она так сильно наклонилась над раковиной, или какой-то внешний лед сумел просочиться сквозь заборы окна. Холодная дрожь внезапно начала пробегать вверх и вниз по ее спине, и ее грудь сжималась каждый раз, когда она думала об этих мерцающих огнях, исчезающих за маленькими снежными холмами.
-Все будет хорошо.» — прошептала она про себя, уже снова потирая руки, хотя на этот раз это, казалось, не помогло ее дрожащему телу. -С ними все будет в порядке. Они будут в порядке, — она поймала себя на том, что повторяет эту фразу снова и снова, заглушая любой другой звук. Даже тревожный писк пикси за окнами, когда они роились вокруг них, звучал глухо и отдаленно.
В конце концов она пришла к выводу, что еще одна порция кофе не будет хорошей идеей. Вместо этого она вышла из кухни и направилась обратно в коридор, едва чувствуя, как ледяной холод плитки снова пробирает ее ноги. Ей нужно было принять ванну, длинную, теплую ванну с хорошим маслом корицы, чтобы натереть кожу, и она должна была убедиться, что получит ее прежде, чем остальные в доме проснутся.
—
Примерно через два часа Лора снова сидела во главе стола, теперь в длинном, простом, серовато-голубом платье с застегнутым лифом и манжетами на рукавах, ее короткие, с проседью, темно-рыжие волосы были зачесаны назад черной заколкой. Однако на этот раз потрескивание камина было едва слышно из-за перекрывающей друг друга болтовни, звона столовых приборов, смеха, зевоты, наполнявших комнату, а также изредка нытья и воплей. По обе стороны длинного, выкрашенного белой краской стола сидели остальные двадцать пять девушек и три сторожа, теснясь так, что младшим приходилось сидеть на коленях у старших.
Воздух был густой смесью ароматов, отчаянно борющихся за место над столом, чай с корицей, в частности, усиливался еще более заметным коричным маслом от ламп. Кофе и лимонно-имбирный чай были близки, хотя их тепло поднималось над столом, как теплое, сладко приправленное одеяло над менее заметным, но все еще душным, приправленным запахом бобовой и картофельной каши.
— Все!» Тонкая, стройная фигура Джины появилась из центра стола, ее руки уперлись в бедра, и ее голос разнесся по комнате. — Постарайся закончить в течение следующих десяти минут!» Она говорила достаточно громко, чтобы Лора могла слышать ее на другом конце стола, и достаточно высоко, чтобы она могла видеть длинные, светло-серые светлые волосы своей кузины, туго стянутые черной лентой, чтобы не падать на ее тонкогубое, тонкое лицо.
Однако, хотя большинство девушек, казалось, тоже слышали ее, они быстро вернулись к своей болтовне или еде, как только Джина закончила. Лора увидела, как Джина раздраженно фыркнула, прежде чем продолжить гораздо громче и язвительно: «ты возьмешь свои пальто и пойдешь в школу! Любой, кто решит тащиться сам, будет вынужден идти по снегу, вместо того чтобы ехать в повозке!» За этим последовал хор стонов и вздохов, даже некоторые головы ударились о стол, и Лора не смогла удержаться, чтобы не одарить своих девочек надутой улыбкой. Она знала, что они, скорее всего, мечтали о снежном дне, но, похоже, видя это маленькое утверждение Джины, она убила любую искру надежды.
Самая младшая из девочек, маленькая пятилетняя Ширли, все еще счастливо болталась на коленях у Лауры, свесив ноги с колен смотрительницы, когда она ковыляла туда-сюда к своей миске на столе, казалось, ничуть не обеспокоенная разочарованием своих сестер. Поскольку сама Лора уже позавтракала, она занялась тем, что осыпала поцелуями светло-коричневые щеки Ширли и играла с ее каштановыми кудрями, доходившими до маленьких плеч.
— Ты пойдешь со мной на кухню позже, Ширли?» — спросила она, ущипнув себя за щеку. — Скоро будет Йоль, и маме Лоре придется приготовить много еды для всех.»
-Я не умею готовить еду!» — Заявила Ширли, прежде чем запихнуть в рот очередную ложку каши. Лора засмеялась, заглядывая через плечо малышки, чтобы убедиться, что та ничего не пролила на светло-розовый цветочный узор своего розового платья. Эмми посеяла его на четвертый день рождения Ширли и даже умудрилась найти белое кружево, чтобы украсить края юбки и пуговицы на груди. Было бы обидно, если бы на нем остались какие-нибудь твердые пятна, когда платью был всего год.
-Я могу научить тебя готовить еду.» Лора продолжила, прежде чем приблизиться к уху девочки и прошептать: «и ты можешь быть первой, кто попробует миндальное и перечное печенье перед Святками.» Ширли чуть не уронила остатки своей миски на пол от того, как быстро она повернулась, только для того, чтобы Лаура быстро поймала ее и удержала Ширли. Мягкое, круглое лицо пятилетней девочки, казалось, светилось, когда она подпрыгивала вверх и вниз по ногам Лауры. Ее большие, круглые, оранжевые глаза, подкрашенные темными и светлыми оранжевыми кругами, были широко открыты, и улыбка была такой же широкой, как ее щеки.
— А печенье есть?» она пискнула, и Лора поцеловала ее в лоб.
-Да, но Сначала мы попрощаемся с остальными, когда они пойдут в школу, хорошо? И тогда мы сможем увидеть, какие ингредиенты мы должны использовать, чтобы сделать их.» Девочка кивнула так быстро, что Лора на мгновение испугалась, как бы у нее не закружилась голова, но потом она снова поцеловала ее в лоб, и девочка остановилась. — Хорошо, а теперь заканчивай свой завтрак, пока он не остыл.»
-Мы тоже можем прийти помочь на кухне!» Лора повернулась налево и увидела двух восьмилеток, сидевших на коленях у старших девочек и смотревших на нее с широкой улыбкой и печальной улыбкой.
«У вас еще есть несколько уроков, чтобы следовать, помнишь?» — сказала она. — Наверху, с мамой Лианной? Вы можете еще не ходить в школу, но вам все равно нужно делать уроки.» Ее сердце немного упало, когда она увидела, как опустились плечи девушек. -Но, — продолжала она, — если тебе удастся быстро покончить с ними, ты сможешь спуститься и помочь нам, хорошо? Но ты должна пообещать мне, что послушаешься маму Лианну и сделаешь все как надо.» Девочки посмотрели друг на друга и что-то пробормотали. Одна из них в конце концов кивнула, но другая еще сильнее прижалась к груди сестры, еще больше ссутулив плечи.
— Мама Лианна никогда не умолкает.» она что-то пробормотала надутыми губами, и ее тон напомнил Лауре о том, что кого-то приговорили к десяти годам тюрьмы, а не к нескольким часам занятий с ее опекуном. — Она никогда не позволит нам есть печенье.»
— Все будет хорошо, милая, — сказала Лора, протягивая руку, чтобы погладить девочку по голове, — три твои старшие сестры отправились за рождественской елкой этого года! Так что, даже если тебе не удастся испечь печенье, ты все равно сможешь украсить елку!» «и, клянусь всеми богами, — подумала она, и по спине у нее пробежала дрожь, — надеюсь, они скоро вернутся».
http://tl.rulate.ru/book/50087/1246459