Записи о книгах в старом книжном магазине (Новелла) - 3 Глава

Когда я постучал, ответа не последовало, так что я открыл дверь и зашел в палату.

За оком комнаты сияло заходящее солнце, и секунду я не мог разглядеть кровать, частично скрытую растущими все выше книжными стопками. Пациентки, моей начальницы, Синокава Сиорико, нигде не было видно.

Вероятно, она проходила свою реабилитацию и отсутствовала здесь в это время дня. Должно быть, уходила она в спешке, поскольку ее ноутбук был оставлен открытым рядом с кроватью. Хоть это и больница, но подобное слишком беспечно с ее стороны. На полке рядом с кроватью стоял сейф, но она, похоже, не собиралась его использовать.

Пригнувшись, я зашел в комнату. В последнее время у меня вошло в привычку следить за магазином, начиная с утра, а вечером приносить сюда книги, оставленные клиентами. Она изучала и оценивала книги, я же относил их обратно в магазин и договаривался с клиентами. Если клиентов наша цена устраивала, я оставлял книги в магазине – моя работа заключалась в простом повторении одних и тех же действий.

— З… здравствуйте…

Обернувшись на слабый голос, за открытой дверью я увидел женщину в кресле-каталке, одетую в синюю пижаму и кардиган. У нее были длинные черные волосы и очки в толстой оправе. Похоже, она не знала, что делать, и тревожно ерзала, опустив голову.

— Ах, здравствуйте.

Я торопливо отодвинулся и пропустил кресло в комнату. Медсестра средних лет завезла кресло в комнату и нахмурилась, пытаясь обогнуть препятствия по дороге к кровати. Несмотря на всю ее осторожность, одно из колес врезалось в стопку книг. Книжная башня томов из серии по японской идеологии опасно качнулась и едва не упала.

— Ах!

Обе женщины вскрикнули одновременно; Синокава торопливо проверила книги, а медсестра – кресло.

— …Я это уже говорила, но, пожалуйста, сократите число книг здесь, – строго отчитала ее медсестра, помогая Синокава покинуть кресло. Похоже, это случалось не в первый раз, но, пожалуй, подобное было ожидаемо.

— …Д-да. Простите, я буду осторожна… – Синокава на кровати искреннее повесила голову, но было сомнительно, что она и правда что-то поменяет. Несмотря на свою красоту, она оставалась неисправимым книжным червем, и чтение было для нее не менее важным, чем воздух. Если все предыдущие предостережения не возымели действия, что могло измениться сейчас?

— Вам тоже стоит на это внимание обратить! – Медсестра неожиданно направила свои жалобы на меня. Я праздно слушал их разговор, но невольно выпрямился, когда она обратилась ко мне.

— …Мне?

— Верно! Пожалуйста, когда в следующий раз придете, не приносите больше книг. Нельзя так ее баловать, даже если она Ваша девушка!

— Эээ…

Я растерялся. Медсестра сложила кресло и поставила его как можно ближе к кровати, после чего ушла, покосившись на нас. В воздухе повисла неловкая атмосфера.

— …Наверное, Вас это беспокоит.

Тишину нарушила неясная фраза.

Конечно, мы не были возлюбленными – но отношения между нами не сводились к рабочим. Она, при всем желании неспособная разговаривать с другими людьми о книгах, могла рассказывать мне о них, сколько захочется. Я, при всем желании неспособный читать, слушал ее, сколько захочется. То были отношения, в которых мы в некотором смысле поддерживали друг друга.

— Д-да… меня – меня это беспокоит.

Сидевшая на кровати Синокава выдавила из себя следующую фразу; ее уши целиком покраснели:

— …Это – это и должно Вас беспокоить… то, что она назвала м-м-меня Вашей д-девушкой, Гора-сан.

— Нет-нет-нет! Не в этом дело! – Мое возражение прозвучало очень взволновано, и я попробовал продолжить. – Я лишь хочу сказать, меня беспокоит, что меня неправильно поняли! Не из-за этого! Это меня как раз совсем не беспокоит. Скорее, я бы сказал, я очень рад.

Я сразу захлопнул рот. Фраза вышла очень двусмысленной; она могла прозвучать, словно я Синокава в любви признаюсь.

— Ах… я точно так же… подумала.

Мне захотелось спросить, с чем именно она соглашается. Ее волнует, что нас неправильно поняли? Или что она тоже очень рада? Однако, я упустил возможность спросить, пока пытался подобрать слова.

— Как – как Ваша реабилитация проходит? Теперь Вы можете ходить? – В итоге, я спросил нечто совершенно иное и сменил тему.

— …Д… да. Я могу ходить… немного… с поддержкой…

— Вы знаете, когда Вас выпишут?

— Еще нет… может, в следующем месяце?

— Понятно.

Хотя постороннему человеку этот разговор мог показаться пресным, по сравнению с прежними временами прогресс был на лицо. Все-таки, Синокава не умела говорить ни о чем, кроме книг.

Я решил, что пора переходить к работе. Сев на круглый стул, я достал из бумажного пакета карманное издание и передал ей для изучения.

— …Не могли ли бы Вы оценить эту книгу?

«Логика» Виноградова и Кузьмина. Книга была довольно старой и, похоже, не в лучшем состоянии. Края обложки и уголки пообтрепались.

— Ах, она от издательства «Аоки»!

Тем не менее, Синокава взяла у меня книгу с улыбкой на лице. Она словно полностью менялась по сравнению с тем, какой была обычно. Девушка медленно провела рукой по обложке, почти как если бы щенка гладила.

— Я так давно эту книгу не видела! Ее уже не выпускают, и издательства тоже больше нет.

На самом деле, я впервые слышал об издательстве «Аоки». Должно быть, эта книга вышла небольшим тиражом.

— Она много стоит?

— Нет… Вовсе нет. – Синокава с сожалением покачала головой.

— Э? Но это редкая книга, верно?

— Книга хорошая, но она просто не востребована на рынке подержанных книг. Поскольку состояние у нее не очень, красная цена ей лишь около пятисот йен.

У меня округлились глаза. Это и рядом не стояло с книгой из серии научной фантастики от «Санрио», которую Сида приносил.

— Издательство «Аоки» проработало примерно лет тридцать с тех пор, как начало свою деятельность в пятидесятых. Большая часть книг по идеологии и старой коммунистической литературы того периода была издана в «Аоки». Эта книга, «Логика», как и намекает ее название, является учебником по логике. Вышло много переизданий, она всегда была популярна. Что за человек ее принес?

— Хм, ему было сильно за пятьдесят, одет в костюм…

Я замолк на миг. Некоторые моменты моих воспоминаний о том клиенте нельзя было объяснить всего несколькими простыми фразами.

— …В чем дело?

— На самом деле, я хочу кое-что с Вами обсудить. Этот клиент был немного странным…

— Странным? Как так? – она недоверчиво склонила голову набок.

— Да. Это длинная история…

Сентябрь только начался, но этот мужчина был одет в строгий костюм, а галстук плотно охватывал его шею. Его волосы были аккуратно причесаны, а усы чисто выбриты, что производило впечатление заведующего филиалом банка. Однако, он носил черные очки и казался каким-то подозрительным.

Мужчина зашел в магазин и прошел прямо к прилавку, не оглядываясь. Он был высоким и худым, а его кожа отливала здоровым загаром.

— Я бы хотел продать книгу, – четко произнес он каждое слово своим низким голосом и положил на прилавок «Логику». Впечатление о банковском служащем в моей голове немного изменилось. Возможно, он был заслуженным диктором или комментатором.

— Человека, отвечающего за оценку, нет на месте. Вы не против оставить на сегодня книгу здесь? – я хотя бы сумел ему все внятно объяснить. После трех недель работы здесь я кое-как привык встречать клиентов в этом букинистическом магазине «Библиа».

— Конечно.

— Спасибо большое. Пожалуйста, напишите здесь свое имя и адрес.

Выложив на стол квитанцию и шариковую ручку, я указал пальцем на графу имени и адреса. Мужчина снял очки, подхватил ручку и начал писать. Звали его Сакагути Масаси, рожден второго октября 1950ого года, а жил он в Зуси рядом с Камакура.

Особой красотой его почерк не отличался, особенно по сравнению с опрятной внешностью. Возможно, он и хотел написать аккуратно, но в итоге вылез за границы граф.

Я невольно заметил явный шрам в уголке глаза Сакагути. Возможно, очки были призваны скрыть эту рану.

На недавнюю травма не походила и придавала его строгому лицу пугающее выражение. Теперь у меня и правда совершенно другое впечатление сложилось. Мужчина в опрятном костюме, с необычайно низким голосом и шрамом на лице – объединив эти факторы, я не мог определить, кем он работал или даже каким человеком был. В графе «место работы» в квитанции он просто написал «служащий компании».

— Этого должно быть достаточно, верно? Цена неважна. Если вы книгу не купите, я ее назад заберу.

— Понимаю.

— Я снова зайду завтра днем и, надеюсь, к тому времени оценка будет закончена. Если что-то изменится, пожалуйста, свяжитесь со мной в любое время. На этом все. Вам нужно еще что-нибудь?

Мне добавить было нечего, но стало немного неуютно.

— Нет, ничего конкретного.

— Ясно. Тогда оставляю это дело Вам.

Сакагути снова надел очки и вышел из магазина тем же путем, что и зашел.

— …Похоже, он относится к педантичным людям, – заговорила Синокава, стоило мне закончить.

— Ага. Он, может, и аккуратист, но казался слегка неестественным… ну, он просто казался слишком опрятным.

Я не имел в виду, что Сакагути вел себя странно, но меня изрядно тревожило, что отвечал он сразу, не колеблясь. Он словно уже решил, как отвечать, и продумал все возможные варианты разговора. Возможно, он и правда просто был очень дотошным.

— Он Вам еще по какой-то причине странным показался, Гора-сан?

Ее вопрос меня слегка удивил – она и действительно отличалась проницательностью.

— Да, есть еще и вторая часть, – продолжил я. Верно, с этого и начиналась проблема. – Через час после ухода Сакагути…

Было примерно два часа того же дня, и я разговаривал в магазине с книжным охотником Касай. Похоже, он получил по интернету заказ на антикварные книги и не знал, что с ним делать, ибо не обладал необходимыми знаниями. Он попросил о помощи Сида, а тот, в свою очередь, предложил подключить и «Библию». Касай, конечно, готов был оплатить нашу помощь.

Телефон в магазине зазвонил, когда я как раз подумал, что идея Касай звучит вполне неплохо.

— Спасибо, что позвонили. Это букинистический магазин «Библиа»…

Я взял трубку и собирался представиться, когда у меня в ушах зазвенело от пронзительного голоса на другом конце.

— Здравствуйте, букинистический магазин «Библиа»? Вы книги скупаете? Мужчина по имени Сакагути приходил томик в мягкой обложке сдать? Он высокий, мрачного вида и со сдавленным голосом. Его фамилия пишется иероглифами «склон» и «рот»…

В этот миг я вышел из своего удивленного состояния.

— Могу я узнать, кто Вы?

— Я жена Сакагути… честно говоря, немного неловко так формально об этом говорить. Ооо-хо-хо, в самом деле!

Почему-то в ее голосе слышался смех. Насколько же она была жизнерадостной? Мужчина, назвавшийся Сакагути, вел себя странно, но эта женщина, утверждавшая, что они женаты, была еще более странной. Она вообще и правда его женой была? Ей и правда можно сказать, что Сакагути заходил?

— Так что? Он приходил?

Я нахмурился, задумавшись. Она знала фамилию Сакагути и то, что он пришел книгу в мягкой обложке продавать. Возможно, она действительно его жена, и у нее срочное дело.

— …Да, он заглядывал.

— Правда? Его книгу еще не продали? Ее случайно еще никто не купил?

— Нет. Он просто оставил ее у нас. Человек, занимающийся оценкой, взглянет на нее позже.

— И когда это случится?

— Сегодня вечером…

— Значит, мой муж снова в магазин зайдет. Сегодня? Завтра?

— Завтра.

— Поняла! Спасибо большое! Как Вас зовут?

— Гора.

— Гора-сан? Значит, я еще свяжусь с Вами, Гора-сан.

— Э? – невольно вырвалось у меня. Что она имела в виду? Но женщина уже повесила трубку.

— …Она кажется очень энергичным человеком, – осторожно заметила Синокава.

Она определенно была энергичной или, скорее, до странного оптимистичной.

— Что думаете? Между этой парой что-то случилось, верно?

Синокава прижала кулак к губам и ненадолго задумалась. Она неожиданно спросила:

— Жена Сакагути-сана заходила в магазин после своего звонка?

— Нет. А почему Вы спрашиваете?

— Она разве не сказала, что позже на связь выйдет? Думаю, она хотела в магазин зайти.

— Э?

Услышав это от нее, я осознал, что женщина могла именно об этом говорить. Во время звонка она даже спросила мое имя.

— Но что она собиралась в нашем магазине делать?

— Пожалуй, она хотела забрать книгу до того, как ее продадут… и потому она спросила, когда мы будем оценивать книгу, и когда ее муж зайдет в магазин.

— Ах…

Понятно. Обдумав все это, я смог понять, почему она забросала меня односторонним потоком вопросов – я не был до конца уверен, но это, по крайней мере, многое объясняло.

— Значит, это книга жены?

— С чего Вы взяли?

— Она хочет остановить продажу книги, верно? Возможно, это ее книгу хотят продать или еще что…

— Не думаю, что дело в этом, – сказала Синокава, качая головой. – Будь это правдой, она бы первым делом Вам все объяснила, Гора-сан… она относится к людям, не способным свои эмоции контролировать, верно?

— …Вот как?

Совсем не похоже было, чтобы она злилась на своего мужа. Скорее, она рассмеялась, когда назвала себя его женой. Если бы муж продал книгу без ее согласия, она добавила бы одно-два ворчливых словечка.

— Значит, Сакагути хотел продать свою книгу, а жена хотела его остановить?

— Да, так и есть.

Синокава показала мне обложку «Логики». Под названием стояла большая печать-полумесяц. Обложка была очень незамысловатой, и я предположил, что старые книги все такие.

— Эта книга должна содержать какой-то секрет. – Говоря, она начала листать страницы, и я тоже наклонился вперед. В отличие от собрания сочинений Сосэки, подписи или отметок на страницах не было. Похоже, книга оказалась в бедственном состоянии из-за постоянного чтения, а не небрежного обращения.

— О какой тогда логике в этой книге написано? – спросил я. Вопрос был самым простым, но Синокава не возражала.

— Эта книга рассказывает о силлогизмах. Хм… простым примером будет «А равно Б, Б равно В; значит, А равно В». Вещи такого рода…

Я покопался в памяти. Мне уже доводилось это слышать.

— …Дедукция?

— Да. Логика такого рода, изложенная с помощью математических символов, называется силлогизмом. В российских – тогда еще советских — школах эта книга была учебником, а потом ее перевели на японский. Само собой, содержание включает введение в формальную логику, в книге затронуты очень интересные общие вопросы, в основном, касающиеся пролетариата и колхозов. Часто используются цитаты Сталина.

Услышав объяснения Синокава, я невольно подумал о мужчине по имени Сакагути. Полагаю, его тщательно подобранные слова можно было объяснить любовью к подобным книгам.

— …Это первое издание, – сказала Синокава, пролистав до страницы с данными издателя. Наклонившись посмотреть, я обнаружил, что это было первое издание, вышедшее первого июля 1955ого года. – Похоже, Сакагути Масаси не покупал книгу в розничном магазине.

— С чего Вы взяли?

Синокава вытащила квитанцию, которую я вложил в книгу, и показала мне графу с датой рождения. Сакагути Масаси, рожден второго октября 1950ого – понятно. На момент выхода первого издания ему было пять лет. В детском саду такие книги не покупают.

— Он купил ее в букинистическом магазине?

— Или же получил от кого-то в подарок… ах! – Синокава внезапно вскрикнула и прикрыла рот рукой, видимо, удивившись своему вскрику. Для нее подобные восклицания были редкостью. – …Ах, простите.

Ее взгляд был прикован к последней странице «Логики». На предисловие к изданию специально был наклеен напоминающий ярлык бланк. На нем стояло «допущено для личного чтения» и несколько граф со словами «название книги», «владелец», «дата допуска», «номер камеры». «Логика» была вписана в графу «название книги», а Сакагути Масаси значился как «владелец». Почему-то над именем стоял номер «109».

«Датой допуска» было двадцать первое октября 47ого года. Я посчитал, что эпоха Сева, а не западный календарь. После того случая с собранием сочинений Сосэки в прошлом месяце, я запомнил метод вычисления обычной даты. 47ой год Сева – это 1972ой. Сейчас шел 2010, а значит, этот бланк, скорее всего, сорок лет назад использовали.

— Что это?

На библиотечную карточку не похоже. «Личное чтение» и «номер камеры» были незнакомыми мне терминами.

Синокава не ответила мне, продолжая смотреть на допуск.

— Синокава? – произнес я немного громче, и она наконец-то отозвалась.

— …Время от времени я сталкиваюсь с подобным, поскольку со старыми книгами работаю. – Судя по запинкам, ей было трудно подобрать слова. – Книги, которые тюремная библиотека выдается заключенным, называются «официальными», а те, что принадлежат заключенным – «личными»… это допуск, наклеенный на личную книгу.

Я молча опустил взгляд на допуск. Через какое-то время до меня дошел смысл слов Синокава. В допуске значилось имя Сакагути. Другими словами…

— Этот человек сидел в тюрьме?

— …Скорее всего. Это «109», наверное, его номер заключенного.

— Как же…

Он был эксцентричным, но не походил на преступника. Хотя мне не доводилось встречать людей с судимостью.

— …Хотите проверить, действительно ли он срок отбывал?

— Э? А мы можем?

— Раз у нас есть зацепка, должно получиться.

Синокава пододвинула к себе стоявший на прикроватном столике ноутбук и вывела его из спящего режима. Я надеялся увидеть милые обои, но вместо них появилось изображение книжной обложки, что немного разочаровало меня. Книга называлась «Поздние Годы»; она определенно любила читать, и я был, скорее, впечатлен, чем удивлен.

— Кхем, на счет этого… пожалуйста, не смотрите…

С ярко-красным лицом она открыла щелчком мыши браузер. Сбоку к ноутбуку был подключен мобильный роутер, позволяющий ей выходить в интернет из больничной палаты. Она быстро вошла в базу данных крупных новостей и ввела в строку поиска имя «Скагути Масаси».

— Ах.

Я понял ее замысел. Если Сакагути Масаси совершил преступление, об этом должны были написать в газетах. Такой метод расследования мне и в голову не приходил – я уставился на страницу и затаив дыхание просматривал результаты поиска. Нашлось несколько крупных статей, все из которых были связаны с одним инцидентом. Январь 1971ого, за год до выдачи допуска.

«Ограбление банка в Ходогая/Съемка погони.

Днем, восьмого января, в отделении банка «Сагамино» в Ходогая, Йокогама, произошло ограбление. Молодой человек ворвался в банк с охотничьим ружьем, украл 400,000 йен наличными и скрылся на легковом автомобиле, припаркованном снаружи. Прибывшие на место полицейские машины бросились в погоню, после чего задержали и арестовали подозреваемого в жилом районе через один километр, где тот разбил машину. Подозреваемый, бывший служащий, живущий неподалеку, Сакагути Масаси (20 лет) сейчас находится под следствием».

От шока я лишился дара речи. Этот мужчина, выглядевший как служащий банка, на самом деле был осужден за ограбление банка – просто невероятно, но именно так и обстояли дела. Возраст полностью совпадал, и там была дополнительная заметка.

«При столкновении со стеной частного дома лицо Сакагути получило небольшую травму, и сейчас он проходит лечение в больнице. Полиция сообщила, что этот инцидент не влияет на ход следствия».

Я вспомнил шрам в уголке глаза Сакагути. Должно быть, эту рану он тогда и получил.

— У него… и правда судимость есть?

— …Да, – кивнула Синокава. У нее был очень серьезный вид. – Но после этого инцидента имя Сакагути Масаси в новостях не всплывало… это было единственное его преступление. Должно быть, потом он начал жизнь с нового листа.

Я согласился, хоть и тревожился немного, что он мог не измениться. В любом случае, завтра мне предстояло с ним дело иметь.

— Что мне с этой книгой делать?

— Мы должны купить ее, как обычно. Пожалуйста, скажите ему, что книгу можно за сто йен продать.

Это явно была обычная оценка. Как она и сказала, кем бы ни был клиент, мы должны были вести дела как обычно – но было бы ложью сказать, что мы ни капли не волновались.

— Хотя меня кое-что тревожит, – сказала Синокава, закрывая ноутбук и поворачиваясь ко мне.

— В чем дело?

— Почему Сакагути-сан хочет продать книгу и почему его жена хочет его остановить?

— Э? Разве дело не в том, что она ему больше не нужна?

— Но эта книга с ним сорок лет была, верно? Он сказал, цена не имеет значения, значит, дело не в деньгах. Едва ли ему эту книгу негде хранить… зачем ему ее продавать?

Я скрестил руки. У Сакагути действительно должна была найтись причина для продажи книги, которая с ним так долго была. Возможно, это как-то связано со звонком от его жены.

В этот миг за дверью тихой палаты послышался перестук шагов. Оглянувшись, мы увидели, как распахнулась дверь. Вошла миниатюрная женщина.

— Здравствуйте! Это комната хозяйки книжного?

Пронзительный голос сотряс мою голову и отозвался эхом внутри. Женщина была одета в красное платье, кончики ее коричневых волос были завиты. У нее были двойные веки и круглое лицо; она сильно напоминала ребенка, но в уголках ее глаз и губ виднелись морщинки. Скорее всего, ей было под сорок, и толстый слой макияжа подчеркивал очертания ее блеклого лица.

Длинные перчатки, закрывающие от солнечного света, казались неуместными, поскольку были слишком простыми по сравнению с остальной одеждой. Как ни посмотри, женщина, без всяких сомнений, была собравшейся на работу хостес.

Она огляделась, прищурившись.

— Как много книг. Впервые их столько вижу. Хозяйка – эта красавица в очках? Уже сентябрь начался, но сегодня так жарко. Я пришла от станции Офуна; на улице настоящая жара… ах, простите. Я начала так много болтать, не представившись.

Я и без представления знал, кто она такая. Женщина вежливо склонила голову.

— Я жена Сакагути Масаси, Синобу. Пожалуйста, верните мне ту книгу!

Сакагути Синобу улыбнулась, пододвигая круглый стул и садясь. Никакой паузы в это время она не делала, продолжая болтать. Ее лицо не отличалось особой привлекательностью, но из-за возникающих на нем разнообразных выражений казалось, будто вы с ней хорошо знакомы.

— Сначала я пошла в магазин в Кита-Камакура, и работающая там старшеклассница сказала, что тот, кто может мне помочь, ушел в больницу, так что я приехала сюда на автобусе… ах, вот те на. Я пришла в больницу с пустыми руками! Извините, хозяйка-сан.

Синокава тут же покраснела, как только ее упомянули.

— Н-ничего, Вы не обязаны… эм, меня зовут Синокава… приятно познакомиться… – Она запнулась и слегка передвинулась, видимо, желая спрятаться за мной. В любом случае, расслабиться она не могла, пока мы не начнем о книгах разговаривать. Я кашлянул.

— Можно узнать, почему Вы надеетесь, что мы вернем книгу?

— А-а-а, Вы Гора-сан? Тот, кто трубку взял? Какой Вы высокий, выше моего Масы… ах, нет, выше моего мужа.

Я посчитал, что Маса – это прозвище Сакагути Масаси, но пока мне не хотелось думать об этом неподходящем имени.

— Ваш муж хочет продать нам книгу, верно?

— Да, но тут явно какая-то проблема! Он внезапно сказал, что хочет продать книгу, которой всегда дорожил, и отказывается мне причину называть. Я говорила ему не продавать ее, но он не слушает… Я решила, мне стоит зайти, раз я хочу книгу вернуть. Ну, он довольно напряжен, когда говорит, верно?

— Хм?.. ну, немного…

Тема резко изменилась, так что поспевать за ее словами было трудновато.

— Предположительно, виновата эта «Логика». В молодости он был очень глуп, и когда он обучался в монастыре, учитель из его старшей школы дал ему эту книгу, сказав, что он сможет разговаривать с людьми логично, если пару раз ее прочтет. То была удивительная книга, изменившая его характер.

Мы с Синокава переглянулись – монастырь?

— …И что же в монастыре происходило?

— Ах, простите. Мой супруг ушел из дома в двадцать лет и, похоже, провел в некоем монастыре пять лет. Монахом становиться он не планировал, но, кажется, ему пришлось отправиться туда из-за какого-то происшествия.

Я изо всех старался сохранить восхищенное выражение. Похоже, женщина ничего не знала о криминальном прошлом Сакагути, и даже говорила о каком-то обучении в монастыре.

— В любом случае, он говорил, порядки там были очень строгими, а стены такими высокими, что он не мог выйти и лишь ненадолго встречался с посетителями. По окончанию обучения он был в шоке, насколько внешний мир изменился.

Значит, наша догадка была верна? Невольно подумалось мне. Даже выслушав эту часть истории, она все равно не поняла, что он о тюрьме говорил; она действительно доверчивая натура…

Нет, дело не только в этом. Она по-настоящему доверяла именно своему мужу, от всего сердца.

— Ладно, я просто думаю, что лучше ее не продавать, знаю, он потом жалеть будет… эм, это его книга вон там? Можно мне ее забрать, если вы не заплатили? – Сакагути Синобу выпрямила спину и указала на лежавшую на бедрах Синокава «Логику». С виду она была готова сразу же книгу схватить, и я не знал, стоит ли ее останавливать.

— Простите, но я не могу ее отдать, – решительно заявила Синокава. В какой-то момент она перестала за мной прятаться и смотрела прямо на Синобу. Такой она становилась, стоило ей заговорить о книгах.

Резкий отказ заставил Синобу округлить глаза.

— Э? В чем дело? Почему нет?

— Эта книга принадлежит Вашему мужу, а Ваш муж надеется ее продать… как человек, продающий старые книги, я не могу игнорировать желания клиентов. Если хотите остановить Вашего мужа, пожалуйста, переубедите его, а не нас.

Синокава крепко сжала книгу, низко опустив взгляд. Сакагути Синобу подалась вперед, словно бы растеряв все свои силы. Внезапно она притихла и вскоре слабо улыбнулась Синокава.

— Хм, и правда… Вы правы, хозяйка. Я мыслю поверхностно, и повела себя неразумно… простите. – Затем она вздохнула и, прищурившись, подняла взгляд к потолку. – Но почему он хочет ее продать? Это так странно. Сам он не мне не рассказывает, и я не думаю, что кто-то еще в курсе.

Ожидать подобного было бы перебором. Если члены его семьи были не в курсе, как мог кто-то еще понять, о чем он думал – нет, кое-кто должен был знать. Я повернулся к Синокава; ей хорошо давалась разгадка подобных тайн.

— …У вас с мужем довольно хорошие отношения, – сказала Синокава.

Синобу усмехнулась и яростно закивала.

— Вы правы! Так и есть! Мы поженились двадцать лет назад, но даже сейчас мы очень любим друг друга.

Отношения у них явно были теплыми, раз она так о своей любви заявляла. Улыбнувшаяся Синокава, похоже, тоже была под впечатлением.

— Как Вы познакомились с мужем?

Я знал, что она хотела больше информации добыть. Выражение Синобу изменилось, и она наклонилась к нам.

— Чтобы об этом рассказать, понадобится много времени. Ничего?

Мы молча кивнули, и она, не колеблясь, начала свой рассказ.

— Впервые я его встретила спустя год после окончания школы…

— Тогда я работала хостес… ах, сейчас я подруге в закусочной помогаю. Я так нарядилась, потому что позже на работу пойду.

— Понимаете, я не особо ладила с родителями, оба из которых были очень умными и закончили хорошие университеты. В школе у меня дела плохо шли, так что меня с детства отчитывали за мою глупость. Ладно бы еще мне учиться нравилось, но я это дело терпеть не могла.

— Так что, закончив старшую школу, я сразу ушла из дома. Поначалу я устроилась служащей в обычную компанию, но не могла там ни с чем разобраться и оказалась бесполезной. Уволили меня через полгода.

— После этого я пыталась зарабатывать на жизнь различными подработками, но везде на меня злились. Я решила, что должна же хоть какая-то работа мне подходить, и попробовала работать в кабаре клубе.

— Сейчас их немного, да и в мою юность они были редкостью. Старый и известный клуб на западном выезде из Йокогама взял меня на работу после собеседования.

— Как видите, сейчас я много говорю, да? Но раньше я говорила куда больше. Работа хостес – заботиться о клиентах, но я постоянно о своем болтала. Все посетители – взрослые, и никто не хотел слушать девчонку, которая только из старшей школы выпустилась. Я очень хотела усердно трудиться, но меня лишь отчитывали все время. Мой шеф говорил, что если так продолжится, он меня уволит. Стоило мне приуныть, как в заведение пришел Масаси.

— День выдался жарким, но он был одет в строгий костюм и держал спину прямо. Он был таким же, как сейчас, и даже тогда его можно было назвать стариком. Женат он, конечно, не был. Он сказал, что обычно не ходит по клубам пить с женщинами, но в тот день решил разогнать скуку.

— Поначалу он показался мне очень пугающим. О себе он не говорил, а его манера речи была довольно скованной. Он напоминал мне моего отца, и я подумала, что он закончил какой-то хороший университет и работает в банке. От этой мысли я напряглась… мы полчаса ничего не говорили и просто пили молча.

— А затем он внезапно заговорил. «Я не умею о себе говорить, но хотел бы о тебе послушать. Я готов любой твой рассказ выслушать, говори, что хочешь».

— Раньше меня просили не болтать так много, но впервые кто-то сказал, что я могу говорить, сколько захочу. Я была немного удивлена; раз он так говорит, причин сдерживаться нет, верно? Так что я начала болтать обо всем, что в голову приходило, вроде вчерашнего ужина или собаки, которая у меня в детстве была.

— Постепенно я перешла к более мрачным темам, поскольку почувствовала себя комфортнее, и рассказала ему, как меня едва не уволили. Не успела я заметить, как это превратилось в какую-то личную беседу. Всхлипывая, я говорила обо всех невзгодах моей жизни, как я не могла ничего делать из-за своей глупости, что я не знала, где и как мне стоит жить… Если подумать, он слушал очень внимательно, хотя я просто жаловалась.

— А то, что случилось потом, очень важно! После всех моих жалоб я сказала: «Работа хостес не подходит идиотке. Я не создана для этой профессии, потому что я так глупа».

— Масаси все время слушал молча, но внезапно он поставил свой бокал. Сделал он это так громко, что шокировал меня, и я решила, что он зол. Однако, дело оказалось не в этом, и он посмотрел на меня с серьезным выражением.

— «Секунду назад ты использовала дедукцию. Глупым людям такое не по силам… ты вовсе не глупая».

— Странно, правда? Он просто сказал про дедукцию, но я знала, что он пытается меня подбодрить. Я была немного тронута. Никто никогда раньше меня не подбадривал.

— А затем Масаси крепко сжал мои руки и обратился ко мне.

— «Ты намного умнее, чем я в твоем возрасте… это доказывает тот факт, что ты честно зарабатываешь на жизнь своими руками. Ты не должна стыдиться, что бы кто ни говорил».

— …Услышав это, я поняла, что впервые могу позволить мужчине обнять меня. Нет, не просто могу, я ему и позволила. Так я ему себя и предложила, и мы поженились. А-ха-ха, у нас огромная разница в возрасте, он немного эксцентричен, и гуляет много слухов, но меня мало волнует, что люди говорят. С тех пор прошло много времени, и наша совместная жизнь была вполне счастливой. Масаси кажется очень страшным, правда? Но, на самом деле, он очень нежный. Должно быть, ему выпало много тягот, и иногда мне становится жалко, что такой на редкость достойный мужчина на мне женился!

После этого Синобу Сакагути продолжила говорить о достоинствах своего мужа, гордо выпятив грудь.

— Ну как? Он очень хороший человек, да?

Я слушал ее с тяжелым сердцем, начиная понемногу жалеть Сакагути. Было бы трудно рассказать о своей судимости человеку, который настолько ему доверяет. Я понимал, почему он солгал и сказал, что был монахом.

— В последнее время в Вашем муже что-нибудь изменилось?

Вопрос Синокава сразу вызвал тревожное выражение на лице Синобу.

— Примерно месяц назад он начал вести себя немного странно. Он молчаливее обычного, не улыбается как раньше и не встречается со мной взглядом… и – и еще, солнечные очки! Он их недавно купил, и они такие аляповатые! Это меня больше всего поражает!

Мне это наименее важным показалось. Синокава развернула обложку «Логики» так, чтобы женщина ее видела.

— Он когда-нибудь давал Вам эту книгу читать?

— Нет, никогда. – Она с силой покачала головой. – Он очень ей дорожил, но я бы при всем желании не смогла бы понять… ах, но я как-то пролистала ее, когда уборкой занималась и увидела книгу на полке в гостиной. На обложке была пыль, так что, вытирая ее, и я и книгу просмотрела.

Так она пыталась ее читать. По перемене в выражении Синокава было ясно, что она что-то поняла. Такое же лицо у нее было, когда она раскрыла правду о полном собрании сочинений Сосэки.

— …Ваш муж тогда был рядом?

— Дайте-ка подумать… ах, да, думаю, был. Я выставила его из комнаты, чтобы убраться, и он слушал радио на веранде. В последнее время он начал так делать…

— Вот как… – тихо пробормотала Синокава. Мне казалось, что я могу понять ход мыслей Сакагути – бланк «допуска к личному чтению» на книге был связан с его криминальным прошлым. Будучи обнаруженным, он мог разрушить их брак. Вполне понятно, что Сакагути хотел убрать риск как можно дальше.

— Может, вы одолжите мне эту книгу? Я бы хотела на нее взглянуть.

Слова Синобу заставили меня округлить глаза, Синокава тоже не горела желанием выполнять ее просьбу.

— Ах, я не буду книгу домой забирать, ничего такого. Я просто хочу знать, что это за книга. Если подумать, я никогда ее не читала. Ничего страшного, если взгляну немного, верно?

Она улыбнулась и невинно протянула руку. Я заговорил, не успев сдержаться:

— Ну, там может быть что-то, что он не хочет никому показывать…

— Гора-сан! – предостерегла меня Синокава, заставив придти в себя. Плохо дело, я едва не сболтнул лишнего. Но Синокава покачала головой. – …Нет, не в этом дело.

— Э?

Я ошибся? Что именно в моих словах было неправильного?

У Сакагути была книга, «Логика», с «допуском к личному чтению», который приклеили в тюрьме. В последнее время его жена начала заглядывать в книгу, и он пришел в наш магазин, чтобы избавиться от нее. Как ни посмотри, похоже, он пытался скрыть свое криминальное прошлое. Неужели у него что-то другое на уме было?

— В чем дело? Что такое? – Синобу сравнила наши выражения и, наконец-то, перевела взгляд на «Логику». – С книгой что-то не так?

Синокава не ответила, и в больничной палате повисла полная тишина. Я сожалел о своей беспечности. Она могла осознать, что причиной нашего волнения был допуск, если бы мы показали ей книгу. С другой стороны, вышло бы еще подозрительнее, не покажи мы ее. И что же мы должны были сделать?

Затем в дверь постучали. Я облегченно вздохнул.

— …Пожалуйста, заходите, – ответила Синокава, и дверь палаты слегка приоткрылась. Высокий мужчина в костюме и черных очках. Он тяжело дышал и явно был взволнован.

— Ах, Маса! – радостно помахала ему Синобу.

Сакагути Масаси прибыл.

— Садись. Вот сюда.

Сакагути Синобу притянула круглый стул и поставила рядом с собой. Сакагути Масаси легко присел. Сидя рядом, они казались очень близкими и напоминали, скорее, отца и дочь, вернувшуюся после долгого отсутствия, чем пару.

— Почему ты здесь, дорогой?

— Мои планы на завтра изменились. Я позвонил в книжный магазин и услышал, что ты отправилась в больницу, вот и пришел. – Сакуги нахмурился и добавил, не меняя выражения: – Пожалуйста, не называй меня «Маса» перед другими. Я ведь просил тебя, нет?

— Ах, прости. Эм, Маса… си! Не продавай книгу! – Она резко коснулась сути проблемы, и Масаси поджал губы.

— Прости, я уже принял решение. Я хочу продать книгу, потому что она мне больше не нужна.

— Почему ты так говоришь?! Разве ты не дорожил все время этой книгой? – сказала Синобу, указывая на «Логику». – Ты даже меня с ее помощью завоевал! Разве силлогизм, о котором ты говорил, не в ней записан? Эта книга и для меня полна воспоминаний!

— …Я не передумаю.

— Для меня это так же важно, как когда ты меня завоевал! Разве ты тогда меня не обнял и не поцеловал?!

Сакагути покосился на нас. Его выражение не изменилось, но по шее потекли крупные капли пота. Вид у него и правда жалким был; из-за того, что она эту тему подняла, раскрывались даже тайные события, произошедшие между мужем и женой.

— По крайней мере, назови мне настоящую причину продажи книги. В последнее время ты себя странно ведешь. Ты теперь мало разговариваешь, не кажешься особо энергичным и носишь эти очки! Все в тебе просто какое-то странное!

— …Сакагути-сан, – медленно произнесла Синокава. – Скоро все Ваше окружение поймет. Такое не спрячешь… в отличие от кое-чего другого.

Она сделала ударение на конце фразы. Это было немного странно; она явно намекала, что помимо его криминального прошлого был и еще один секрет. Внезапно я вспомнил ее слова «не в этом дело» – что именно его окружение поймет?

— Хм…

Лицо Сакагути побледнело. Похоже, он понял, что Синокава говорит о его преступном прошлом. Его глаза за очками прищурились, и он снова посмотрел на нас.

— Похоже, вы все знаете.

Я почти сдался – или, скорее, я не мог понять. Какой еще был секрет помимо инцидента сорок лет назад? Как о нем узнала Синокава? Мне вроде было известно все то же, что и ей.

— Я понимаю, ты не умеешь другим людям о себе рассказывать, – сказала Синобу. – Но если тебя что-то тревожит, пожалуйста, просто поделись со мной.

Сакагути медленно снял очки. Он довольно долго смотрел на лицо жены, а потом спокойно заговорил тихим голосом.

— …Даже с такого близкого расстояния я уже не могу твое лицо четко видеть. Я не вижу, открыты у тебя глаза или закрыты.

— Э… – удивленно воскликнула его жена.

— У меня заболевание глаз. В моих глазах накопилась излишняя жидкость, и это никак не вылечить. Проблема в том, что в юности я получил травму глаз, ускорившую процесс. Я продаю эту книгу, потому что больше не могу ее читать.

В комнате снова повисла тишина. Сакагути повернулся к нам.

— Как вы узнали? Я хотел все скрыть.

Мне тоже было интересно – в том, о чем мы говорили, таилась какая-то зацепка? Обернувшись, я посмотрел на кровать. Синокава уверенно пояснила:

— …Эта запись стала ключом.

Она вытащила из «Логики» квитанцию. Сакагути наклонился вперед, чтобы посмотреть на улику у нее в руке.

— Вы это написали для нашего магазина, Сакагути-сан. Слова вышли за рамки… для человека педантичной натуры это довольно странно.

— …Только подумать, я этого даже не заметил… – пробормотал самоуничижительно Сакагути. – Я уже не вижу ясно, что пишу… Вы только по этому поняли?

— Нет. Я поняла, послушав рассказ Вашей жены о Вас. Вы начали слушать радио, потому что Вам трудно читать газеты, Вы носили очки, защищая глаза от прямого солнечного света, а Ваша книга была покрыта пылью, потому что Вы перестали ее читать. Причиной всего этого было ухудшение Вашего зрения.

Я был сбит с толку. После ее слов я понял, что, похоже, действительно все так и было.

И все же, она никогда раньше не разговаривала с Сакагути. Она даже узнала вещи, которые он скрывал от жены, просто послушав ее рассказ. Интеллект Синокава и правда пугал.

— …Но почему Вы не могли жене рассказать? – спросил я Сакагути. Обычно члены семьи первыми о подобном узнают. Однако, Сакагути внезапно опустил взгляд.

— Я могу лишиться зрения и, наверное, теперь мне придется полагаться на помощь других людей. Вскоре я собираюсь покинуть компанию, где сейчас работаю, и после этого уже не смогу на работу устроиться. Возможно, нас ждут трудные времена… а она уже настрадалась, выйдя за меня замуж несмотря на нашу разницу в возрасте. Мне нужно было привести в порядок мысли, прежде чем ей рассказывать.

Сакагути поднял взгляд и заглянул мне в лицо. Я впервые обнаружил, что он не мог смотреть прямо на меня, поскольку не видел четко.

— Некоторые вещи и правда труднее семье рассказывать. Возможно, многие люди иначе считают, но я к ним не отношусь.

Я знал, что он говорит о своем преступном прошлом. Сакагути был тем, кто жил с таким огромным секретом. Возможно, он был устойчив к проявлению честности.

— Мне очень жаль, что я все время скрывал это от тебя.

Он склонил голову в сторону своей жены. Сакагути Синобу нахмурилась и скрестила руки. Это недовольное выражение слишком сильно не шло ей, наверное, потому что она на ребенка походила. Вскоре она заговорила тем же пронзительным голосом.

— Я и правда не понимаю, Маса. – Она снова назвала Сакагути этим именем, и на этот раз замечания он ей не сделал.

— …Что именно ты не понимаешь?

— Почему ты хочешь книгу продать?

— Я разве не сказал? Я больше не могу ее читать. Книги предназначены для чтения. Я хотел отдать ее кому-то другому, а не выбрасывать…

— А я разве не могу вместо этого ее вслух читать? – решительно заявила она и продолжила, глядя на пораженного Сакагути. – Эта книга – твое сокровище, верно, Маса? Я буду ее тебе каждый день читать. Мне не доводилось вслух читать, так что, возможно, получится плохо. Не пойдет?

Она широко улыбнулась.

— Ничего страшного, даже если тебе трудно об этом говорить. Даже если ты видеть не сможешь, Маса, я все равно всегда буду рядом. Если ты хочешь мне что-то сказать, я выслушаю. Так тебе точно полегчает.

Сакагути молчал, словно статуя, и спустя какое-то время, в уголках его губ появился намек на улыбку.

— …Понимаю. Спасибо. – Он встал и подошел к кровати Синокава. – Простите, но я больше не хочу эту книгу продавать. Пожалуйста, можете ее мне вернуть?

Синокава уверенно кивнула и передала Сакагути «Логику».

— Конечно. Забирайте.

С томиком в руках Сакагути вернулся к жене.

— У тебя еще есть время перед работой? Я хочу где-нибудь планы на будущее обсудить.

— Конечно, – отозвалась Сакагути Синобу, вставая.

Мне наконец-то полегчало, ведь инцидент, похоже, разрешился без разоблачения преступного прошлого Сакагути. Вне всяких сомнений, Синокава намеревалась дать им поговорить после того, как стало известно о случившемся с глазами Сакагути.

А расскажет ли он о своем прошлом – на принятие этого решения у Сакагути уйдет много времени…

— …На самом деле, я еще кое-что хочу сказать.

Голос Сакагути прервал мою волну облегчения. Синобу недоверчиво подняла взгляд на мужа.

— Что такое?

— У меня есть судимость.

— Э?

Воскликнула это вовсе не Сакагути Синобу, но мы с Синокава. Он с трудом хранил свое преступное прошлое в секрете, так почему он сейчас его раскрывает?

— Я солгал, когда сказал, что был монахом. В двадцать лет меня уволили с работы, и денег на пропитание у меня даже на день не было. Я подумал, что мне нужно раздобыть большую сумму денег для безбедной жизни, любой ценой. Я украл машину и охотничье ружье у друга, ограбил банк по соседству и, конечно, сразу же оказался под арестом.

Он спокойно, как в новостях, поведал о своем криминальном прошлом. Синобу в шоке раскрыла рот, уставившись в лицо мужа. Затем Сакагути указал на шрам в уголке глаза.

— Эту рану я получил во время того инцидента… Прости, что так долго скрывал это от тебя.

Сакагути низко склонил голову. Лица его я не видел, но спина мужчины явно дрожала. Пока я смотрел на него, мои ладони вспотели от напряжения; это было его величайшее признание за двадцать лет.

Его жена глубоко вздохнула и подняла взгляд на лицо мужа. Именно она нарушила долгое молчание.

— Вот как? А мне все интересно было, чего это ты внезапно таким серьезным стал. – Затем она взяла супруга за руку. – Я уже знала об этом.

— Э? – снова воскликнули хором мы с Синокава. Эта парочка была просто полна сюрпризов.

— Ты знала?.. – Взгляд Сакагути слегка дернулся.

— Да. Любой неглупый человек понял бы. – Она многозначительно улыбнулась мужу. – А я ведь не глупая, верно? Так что я уже знала… ах, это силлогизм, так?

— Ах, да… верно.

Они дружно обернулись, кивнули нам и вышли из больничной палаты рука об руку.

— …Я рад, что женился на тебе, – послышался шепот Сакагути, и дверь снова закрылась.

После ухода пары Сакагути комната казалась исключительно просторной, почти как если бы по ней ураган пронесся.

— …Когда она узнала? – произнес я. Возможно, во время их совместной жизни или же по какой-то случайности. Однако, Синокава покачала головой.

— Нет, на самом деле, она не знала.

— Э, она разве не сказала, что знала?

— Если бы она и правда в курсе была, не говорила бы так радостно о прошлом мужа. Она была бы осторожной, чтобы не дать нам его секрет раскрыть.

Я вспомнил слова Сакагути Синобу. Действительно, догадайся она о преступном прошлом своего мужа, не говорила бы с такой легкостью об «уходе в монастырь».

— Но почему она так солгала…

— Скажи она, что не знала, вышло бы, что ее муж двадцать лет своей жене лгал. Он и так уже с большим трудом ей о своем заболевании рассказал. Она не хотела, чтобы он снова себя виноватым чувствовал… Думаю, причина в этом. По-другому не объяснить.

— Ах… – вздохнул я восторженно. Если это правда, то она не дрогнула, услышав о постыдном прошлом мужа, и даже солгала с улыбкой в ответ. Как и сказал Сакагути, глупой она действительно не была.

— Думаю, Сакагути тоже понял, что его жена врет. С точки зрения логики ее слова были лишены смысла… но разоблачать эту ложь было необязательно. Он понял, что лучше всего принять великодушие его жены.

Все было как всегда, но я по-прежнему был искренне поражен ее проницательностью. Она словно могла любую тайну разгадать, если та с книгами связана.

Я смотрел на профиль Синокава. Последние три недели она много говорила о книгах, но о ее характере я мало что знал. Мне лишь было известно, что она любит старые книги и любит говорит обо всем, что с ними связано. Полагаю, ей, как и Сакагути Масаси, было нелегко изъясняться.

Пожалуй, это неважно. В этот момент я тоже был счастлив.

— Пора мне в магазин возвращаться.

Я оставил магазин на младшую сестру Синокава. Наверное, она расстроится, что я до сих пор не вернулся.

Я поднялся со стула, но мои движения остановили. Бледные пальцы Синокава тянули угол моей рубашки. Она смотрела на меня с тревожным выражением.

— …В чем дело?

Внезапно все мое тело охватил жар. Со мной такое было впервые. Я снова опустился на стул.

— Если бы я, как и Сакагути-сан, что-то скрывала, что бы Вы сделали?

— Э?..

— Вы бы захотели меня выслушать?

Она словно мои мысли читала. Я сомневался. Что она собиралась сказать?

— …Я бы захотел послушать.

Хоть и сбитый с толку, ответил я твердо. Она проверила, закрыта ли дверь, и медленно прошептала:

— Гора-сан, Вы как-то спрашивали… о моей травме.

— Ах, да…

— Два месяца назад я навещала друга моего отца. Дом стоит на склоне, и я неожиданно споткнулась, поднимаясь по каменным ступеням. В тот день лило как из ведра… так что я и сказала, будто просто поскользнулась.

— …Но это не так?

Она покачала головой. Сейчас мы почему-то оказались так близко, что наши головы почти соприкасались.

— Я этого никому не говорила… но можно Вам рассказать, Гора-сан?

— …Да, – ответил я. Мое сердце забилось быстрее. Мне почему-то казалось, что сейчас я услышу что-то жуткое.

— В тот день кто-то толкнул меня с этих ступеней. Последние два месяца я искала преступника.

Синокава уставилась на меня, и ее взгляд был исполнен решительности – такое выражение у нее появлялось, когда ей предстояло разгадать тайну.