Звериный клинок (Новелла) - 4 Глава
В этот год Чан Аню исполнилось шесть лет, а Хуа И четырнадцать.
Хуа И был младшим из четверых детей вождя «Снежного Волка», племени расположенного по другую сторону горы Юфэн. Это было племя не признающее слабых, так что каждый зверь, достигнув семи лет, должен был покинуть дом и испытать себя в пустыне, вернувшись через год, чтобы получить оценку старейшин. Если испытание было провалено, он должен был вернуться и попробовать еще раз. Хуа И, небесами одаренный талантом, рожденный с редкой серебряной меткой зверя, впечатляюще прошел экзамен с первого раза.
Но затем, в день получения результатов, просочилась новость о том, что он отдал всю свою еду какому-то неизвестному суб-зверю, встреченному по дороге, и он заработал прозвище — Ша да ге.*
Вождь на самом деле понятия не имел, чем он так прогневал небеса. Как его сын мог оказаться столь недалеким и тупым. Если бы не тот факт, что из всех детей именно он был больше всего на него похож, мужчина усомнился бы в их биологическом родстве. Единственное разумное объяснение, которое приходило ему в голову, то, что во всем виновата его мать. Хотя у нее были свои достоинства — например внешность, как женщина она была совершенно бесполезна. Естественно, ребенок рожденный от связи с ней, тоже не будет блистать особым умом.
Когда Хуа И исполнилось одиннадцать, оказалось, что он растет также быстро, как надувается воздушный шар — он уже сравнялся в росте со своими тремя братьями, которые были близки к совершеннолетию. Увы, но это только закрепило за ним звание большого дурня.
Но, хотя он вырос в пугающе здорового парня, мальчик был на удивление добродушен и никогда ни с кем не спорил. Все говорили, что таков уж врожденный характер четвертого молодого мастера. Когда ему было шесть месяцев, его третий брат украл одну из его игрушек, но он не плакал об этом, как можно было ожидать от ребенка его возраста. Он только пристально смотрел на своего брата, словно думал — «Если ты украл ее, то она твоя. Я ее больше не хочу».
Сначала вождь предполагал, что эта мягкость в его личности, исчезнет, когда он подрастет. После того, как он познает кровь и раны, увидит насколько мир жестокое место. Однако, Хуа И, которому уже было четырнадцать, и он уже был достаточно взрослым, все равно продолжал оставаться таким же мягкотелым. Вождь временами беспокоился об этом ребенке, когда отдыхал. У него было восемь жен и четыре сына, и кроме Хуа И ни один из этих трех не был добрым. В будущем, когда он умрет и его положение унаследует старший сын, будет ли этот ребенок подвергнут издевательствам со стороны братьев?
Одетый в одну лишь шкуру, как это бывает в разгар жаркого лета, вождь устало сидел на диване и смотрел, как его великий старейшина позвякивает странным предметом с юга.
Великий старейшина следовал за ним с детства и являлся «гонгбудао»* вождя — то есть его самым верным слугой и практически братом. Дети вождей и старейшин растут вместе с гонгбудао, чтобы тот служил им товарищем по играм, а в последующем стал верным слугой и будущей правой рукой. Из-за того, что они были так близки, вождь готов был советоваться со старшим, на случай, если у того есть какие-нибудь идеи. Какое-то время последний стоял неподвижно, а потом тихо вздохнул:
— Увы, он лишь овечка в волчьей шкуре… — старейшина на секунду замолчал, — Вождь ведь говорил о Си Шао*?
— А о ком же еще? — раздался стон в ответ. Разочарованным тоном глава племени продолжил: — Если не считать того, что он похож на меня, во всем остальном он в мать. Если бы он был суб-зверем или девочкой, то все бы было еще ничего, потому что его братья вряд ли стали бы ссориться с маленькой сестричкой, но, из всех именно он…
Из всех именно он должен был оказаться зверем с редкой серебряной меткой. У большинства зверолюдей отметины черные или коричневые, а серебряные, как говорят, появляются лишь раз в несколько сотен лет. Звери с серебряными метками — это семена, посеянные истинным Богом во времена сотворения мира. В каждой своей инкарнации в зверей они перевоплощаются вместе с божественными силами, завещанными им.
Великий старейшина подумал и решил, что не стоит присоединяться к брани на сына вождя, вместо этого он заметил:
— Меченый серебром зверь… я жил так долго, но видел лишь Си Шао. Когда я был молод, то слышал, как мой дед говорил, что носителям серебряной метки отнюдь не гарантирована мирная жизнь, и что они живут постоянными взлетами и падениями. Но, даже если они не проживут долго, какой бы путь они не избрали — добра или зла, они обязательно достигнут великих свершений.
— Либо жизнь полная достижений и успехов, либо освященная трагедиями и несчастьями, — вождь не выглядел утешенным подобным утверждением, он все еще был совершенно подавлен, и продолжал: — Посмотри на его трусливую шкуру, думаешь, он будет успешен? И вообще…
Но, прежде чем глава успел высказать свое беспокойство, суб-зверь прислужник, стоявший на коленях у его палатки, паническим голосом перебил его.
— Глава, Сан Шао* и Си Шао поссорились и теперь дерутся! — этот недавно назначенный суб-зверь, похоже, думал, что это какое-то огромное событие, но из палатки довольно долго не доносилось ни звука, заставляя его с опаской поднять голову и спросить: — Вождь?
— Я понял, можешь идти, — наконец ответил мужчина, хотя прозвучало это безразлично. — Дерутся? Как было бы восхитительно, будь это правдой, — он горько усмехнулся, потянувшись. — Способен ли он противостоять своему третьему брату? Должен признать, я в это не верю. Скорее всего мой третий сын снова издевается над младшим. Давай сходим и посмотрим.
Хуа И в этот момент был в глубокой заднице.
Этот третий старший брат — самое настоящее ничтожество. Кроме запугивания слабых и пресмыкания перед сильными, других увлечений у него не было. Вечно властный и высокомерный, но недостаточно храбрый, чтобы нападать на Да Шао или Эр Шао*. В момент, когда Хуа И родился с его изящной и красивой серебряной меткой, он стал мишенью для ненависти своего третьего брата. Как мог такой невероятный болван получить метку серебром? После осознания того, что характер Хуа И, такой же безобидный, как у овечки, его возмущение возросло еще больше. И причиной этого был гонгбудао четвертого.
Гонгбудао Хуа И, зверь по имени Гу Чэн, был слишком молод даже для того, чтобы начать обучение. Но так как для своего возраста он был очень быстр и результативен, и к тому же добросердечен, вождь выбрал его как гонгбудао для своего четвертого сына, поскольку считал, что они хорошо совместимы по типу личности. Гу Чэн конечно был мал, но вот его храбрость нет. Для гонгбудао тип человека, которому они должны будут служить зависит только от удачи. И из всех только хозяин Гу Чэна хорошо к нему относился.
Поскольку Гу Чэн считал своего мастера весьма необычной личностью, подобной Бодхисаттве, заслуживающим благосклонность небес, он не мог выносить, когда кто-то издевался над ним. Когда третий брат Хуа И нагло украл его оленью шкуру, подаренную вождем, Гу Чэн решил отомстить за него — тайком пробравшись в шатер Лао Сана и проделав десять зияющих дыр в драгоценной шкуре. Увы, он перестарался и был пойман.
Сан Шао никогда не думал, что маленький ребенок-раб его бесхребетного брата может быть таким бесстрашным и дерзким, и, в свою очередь, был в такой ярости, что приказал забить малыша до смерти. Когда Хуа И узнал об этом он тут же бросился туда, чтобы положить конец планам своего брата — и они столкнулись.
Хуа И изначально считал, что это была ошибка со стороны Гу Чэна и поэтому сначала признавал, что это их вина. Его тон по отношению к третьему брату был почтительным, а голос тихим и податливым, когда он извинялся, прихлопнув Гу Чэна по голове, чтобы тот встал на колени в знак извинения. Однако он не ожидал, что его брат воспользуется этой вспышкой уязвимости и будет настаивать на наказании.
Он украл его вещи, ладно, парень готов был их отдать. Но Гу Чэн все еще ребенок, почему он настаивал на таком жестоком наказании? Да у Хуа И был тихий темперамент, но у всего есть предел. Он расправил грудь и на его обычно улыбающемся лице промелькнул столь редкий ледяной взгляд.
— Гу Чэн — мой гонгбудао и брат. Боюсь, я не могу позволить тебе поступить так, как ты желаешь. Если хочешь убить его, тебе сначала придется победить меня.
Все знали, что охотничьи навыки Си Шао были одобрены лично вождем, а его боевое искусство отточено старейшиной. За последние двадцать лет он был единственным, кто сдал экзамен с первой попытки. Увидев, как он приближается, телохранители Сан Шао невольно отступили на шаг.
Хуа И, как известно, провокатором не был, но даже одного акта неповиновения с его стороны оказалось достаточно, чтобы привести Лао Сана в ярость.
«Невероятно, — думал он, — даже этот трус не слушается меня!»
По случайному стечению обстоятельств в это же время туда прибыли Да Шао и Эр Шао. Как только Да Шао увидел эту сцену, он сразу же оценил ситуацию и крикнул:
— Что за хрень тут происходит? Чего это вы тут устроили, парни?
Он взмахнул рукой и охранники тут же развели их. Да Шао поднял руку, чтобы треснуть Хуа И по затылку, а затем пристально посмотрел на своего третьего брата, как бы спрашивая, что все это значит? Внутренне он был доволен, так как всегда презирал этого якобы «отмеченного серебром» Си Шао. С другой стороны, ему также не нравилось огромное эго третьего брата, который не мог отличить правильное от ошибочного. После этого он решил наказать маленького гонгбудао пятьюдесятью ударами доски.
— Гу Чэн нарушил принципы племени, его отправят в пыточную и лишат еды на целый день.
Сан Шао, не обратив внимания на намерения брата, растерянно воскликнул:
— Он испортил мою шкуру! Я убью его!
— А ты заткнись! — Да Шао, не сдержавшись, отвесил ему пощечину. — Этот гонгбудао был выбран А-Ди. Даже если хочешь убить его, сначала ты должен получить разрешение отца. Кто ты такой, чтобы что-то решать?
Лао Сан, казалось, обухом огрело понимание. Он приложил к щеке руку, не сказав ни слова. Переключив свое внимание на Хуа И, Да Шао холодно посмотрел на него:
— Ты даже своими подчиненными не способен нормально управлять! Бесполезный отброс!
Видя, что жизнь Гу Чэна спасена у Хуа И никаких других пожеланий не осталось. Ему было наплевать на подобные скучные оскорбления, он был так же беспечен, как мертвая свинья, перед лицом кипящей воды.
Зритель, который от начала и до конца оставался безучастным, наконец, открыл рот. Приподняв лицо своего третьего брата, чтобы осмотреть рану, он грустно прищелкнул языком:
— Да-гэ был слишком строг с тобой, но ты сам не должен был перечить ему в первую очередь. Поэтому, тем, кто понес потери, оказался ты… позже, вечером, я отправлю своих людей принести тебе кое-какое лекарство. Хао Ла Хао Ла. Тут ничего не поделаешь, он все-таки старший брат. Быстрей возвращайся домой, поднимать шум на публике, это действительно неприлично.
И вот так, всего несколькими словами, Лао Сан был убежден.
Развернувшись, Эр Шао схватил Хуа И за плечо и прошептал ему на ухо:
— Не беспокойся о своем маленьком гонгбудао. Я послал своих людей, чтобы они принесли ему еды, он не умрет с голоду. Так как он нарушил принципы, небольшое наказание вполне справедливо. Ты давно не выпивал со своим вторым братом, так что приходи сегодня ко мне в шатер. Давай наверстаем упущенное время. Я дам тебе пару шкурок косули, из них можно будет сделать варежки.
Вождь и его старейшина издалека наблюдавшие эту сцену, пошли дальше. Взглянув на главу его гонгбудао заметил, что тот хмур.
— Вождь?
— Да Шао обычно вспыльчив, но он и в самом деле публично ударил его, — медленно начал мужчина, — действительно ни на что не годный.
Старейшина опустил голову. Он не знал, что ответить.
— Лао Сан, у этого ребенка нет будущего. Он тренировался в течение четырех лет, но так до сих пор ничего существенного и не достиг. Однако, похоже, он довольно хорошо осведомлен о том, как запугать своего брата, — чем дольше он говорил, тем сильнее его охватывало горе. Покачав головой, глава посмотрел в сторону исчезающего Эр Шао, и его глаза на мгновение вспыхнули. — А Лао Эр… Увы, мой второй сын…
Эр Шао, являлся суб-зверем. Когда вождь еще только начал говорить об этом, старейшина уже знал, что он хотел сказать. Суб-зверь, независимо от того, насколько он уважаем, насколько искусен и способен, все равно никогда не сможет взять на себя бремя руководства целым племенем.
— Если бы только… — кроме этих слов, мужчина больше ничего не сказал. Но гонгбудао понял его намек.
Он посмотрел в спину удаляющегося Хуа И… хотя этот ребенок редко спорил с другими, он неожиданно все же обладал твердым характером и чувством преданности, так что нельзя совсем отказать ему в отваге. Вождь вздохнул.
— Дай мне подумать над этим.
Вождь был человеком действия, и в конце месяца он приказал сотне воинов начать поход за сто ли к племени «белоголового орла», по ту сторону горы Юфэн. Взяв с собой старейшину, любимую жену и четырех сыновей.
1) ша да ге — большой дурень/тупой здоровяк
2) Прим. анлейтера: гонгбудао — по-видимому придуманный Priest термин. В основном товарищ по играм и слуга, с которым вместе растут.
3) Прим. анлейтера: Си Шао — четвертый молодой мастер. Это относится к Хуа И, так как он рожден четвертым. Я могла бы перевести так, как оно есть, но в дальнейшем будут упоминаться и «первый молодой мастер», и «второй», и «третий», и «старый третий» и т.д., так что это будет повторяться.
Прим. пер.: Ну куда анлейтер, туда и я по большей части…
4) Сан Шао — третий молодой мастер, также упоминается как Лао Сан
5) Да Шао — первый мастер, Эр Шао — второй мастер